ON THE QUESTION OF THE RELIGIOUS VIEWS OF AN EARLY-BYZANTINE ANTIQUARIAN JOHN LYDUS

Full Text

В центре внимания данной работы - религиозные взгляды ранневизантийского чиновника и писателя-антиквара Иоанна Лида (490-?) (Jones и др. 1980: 612-615). Он жил и писал в первой половине VI в. в эпоху императоров Анастасия и Юстиниана, на правление последнего приходится расцвет творчества писателя. Иоанн Лид интересовался древнеримским прошлым и от него до нас дошло три произведения, посвященных этой теме: «О месяцах», где дается характеристика устройства древнеримского календаря и связанных с ним языческих фестивалей[23] (Ioannes Lydus 2013a); «О знамениях» - компиляция из античных источников, где систематизированы сведения о трактовке природных явлений как предзнаменованиях исторических событий (Wachsmuth 1897); «О магистратах», где описывается история административных должностей римского государства от древнейших времен до настоящего автору времени (Ioannes Lydus 2013b). Все его сохранившиеся произведения пропитаны пиететом и преклонением перед древностью, старинными традициями и обычаями (Maas 1992: 45), по сути автор интересовался римскими древностями и сохранял и защищал античность с проязыческих позиций. Однако в VI в. резко усилилась религиозная нетерпимость, Восточная римская империя окончательно стала христианским государством, чему способствовала активная религиозная политика императора Юстиниана. Именно при Юстиниане ортодоксальное православие на основе решений Халкедонского собора было признано официальной религией империи, а его укрепление и защита - главнейшей задачей имперской власти, что было закрепленно в законодательстве. Еретики и представители всех других конфессий подвергались различным ограничениям и преследованиям (Геростергиос 2010: 102-103). Наиболее жесткой репрессивной политике подвергалось язычество. Согласно отдельным главам закона «О языческих жертвоприношениях и храмах» язычники не могли занимать государственные должности, преподавать, владеть собственностью и получать образование, кроме того, они лишались всех благ и поощрений, предоставляемых государством, не могли завещать и вступать в наследство, а за публичное исполнение языческих ритуалов полагались пытки и смертная казнь (CJ 1.11.9-10). Равным образом преследовались и языческие учения и практики - по закону «О колдунах, астрологах и иже с ними» гаруспиции объявлялись тяжким преступлением, противоречащим природе, все колдуны, астрологи, предсказатели, толкователи жертв, снов и природных явлений должны были быть подвергнуты пыткам и смертной казни, их сторонники и последователи - тяжким наказаниям вплоть до смерти, их имущество - конфискации(CJ 9.18.2-9). Язычникам давался срок в три месяца, чтобы принять официальное (ортодоксальное) вероисповедание (Mal. Chron. XVIII.42 = Thurn 2000: 377). Фактически, по словам П. Шувена, «язычники были подвергнуты гражданской смерти» (Chuvin 1990: 138). При Юстиниане произошло несколько крупных антиязыческих гонений, при которых язычники арестовывались и заключались в тюрьмы, их собственность конфисковывалась, языческие храмы и изображения разрушались, а книги сжигались (Constantelos 1964: 372-380). Хронист Иоанн Малала пишет о «великом гонении на эллинов» в 529 г., в результате которого пострадали многие знатные люди, в том числе высшие сановники, их имущество было конфисковано, несколько человек умерло, а остальные были сильно напуганы (Mal. Chron. XVIII.42). Еще об одном гонении хронист упоминает применительно к 562 г., во время которого язычников провозили по городу, а языческие книги, изображения и статуи богов публично сжигали (Mal. Chron. XVIII.136). О преследованиях эллинов-язычников пишет и историк Прокопий Кесарийский. Он говорит, что император преследовал язычников, подвергая их тела пыткам и отнимая их достояние. Не помогало язычникам и принятие христианства, так как некоторое время спустя их повторно уличали в возлияниях, жертвоприношениях и других языческих ритуалах и вновь подвергали репрессиям (Proc. Hist. Arc. XI.31-33 = Dindorfil 1838: 78). Наиболее яркий пример такого преследования - богатый и влиятельный патрикий Фока, префект Восточной префектуры претория в 532 г., друг и покровитель Иоанна Лида. Первый раз он был заподозрен в язычестве в 529 г., но избежал серьезного наказания; однако в 545-546 гг. на него обрушились новые гонения, в результате чего он покончил жизнь самоубийством (Maas 1992: 67). Именно на это время приходится жизнь и творчество Иоанна Лида. Несмотря на такой сложный период, Иоанн никогда не был заподозрен в язычестве, он не только занимал различные государственные должности, но и пользовался покровительством самого императора, назначившего его учителем в константинопольском «университете». Он успешно служил на протяжении более чем 40 лет и вышел в отставку, пользуясь всеобщим уважением и признанием со стороны начальства. (Lyd. De mag. III.28-30 = Ioannes Lydus 2013b: 206-210). Естественно, изучая такие опасные темы как древнеримские языческие традиции, праздники, обряды и знамения, писатель был очень осторожен, и всячески пытался подчеркнуть свою лояльность христианству. Поэтому вопрос о религии Иоанна Лида очень сложен. Даже в ΙΧ в. патриарх Фотий, прочитавший произведения Иоанна Лида, сомневался в искренности его веры (Phot. Cod. 180 = Bekkeri 1824: 125). В современной историографии по вопросу о религиозных взглядах Лида развернулась широкая дискуссия. Точку зрения о том, что Иоанн Лид был формальным христианином, а на деле криптоязычником, отстаивает А. Калделлис (Kaldellis 2003: 300-316). М. Маас представляет его как христианина, избегавшего обсуждать богословские проблемы, по своему образованию и картине мира близкому к философам-неоплатоникам (Maas 1992: 3-4). У. Тредгольд считает, что Лид, несмотря на свой исключительный интерес к древности, выражал христианские взгляды, хотя и достаточно равнодушно (Treadgold 2010: 258-259). З. Удальцова считает, что Лид просто не мог не быть христианином (Удальцова 1984: 54-65), находясь на государственной службе. По мнению К. Цирпанлиса, в наиболее позднем произведении автора «О магистратах», написанном им уже в старости, ясно прослеживаются христианские взгляды (Tsirpanlis 1974: 479-501). Поэтому, чтобы наиболее правильно сделать выводы о религии Иоанна Лида, необходимо рассмотреть аргументы сторонников и противников язычества Лида. В статье А. Калделлиса (Kaldellis 2003: 300-316) наиболее системно изложены аргументы в пользу язычества Лида, которые можно объединить в следующие группы: 1) современность и направления интересов Лида: - религиозно-идеологический фон эпохи Иоанна Лида заставлял всех публично исповедовать христианство при том, что в империи было множество нехристиан; те круги, в которых вращался Лид, были нехристианскими: префект Фока дважды подвергался репрессиям по подозрению в язычестве и покончил жизнь самоубийством, Агапий был платоником и учеником Прокла, чья школа составляла сердце философского сопротивления христианству, а Лид общался с последователями Прокла еще в Филадельфии, после их изгнания из Афин; - в произведениях Лида много параллелей с его более старшим современником - языческим историком Зосимом: республиканские взгляды, заинтересованность в истоках языческого культа и римских должностей, необходимость наличия аудитории, заинтересованной в антикварных произведениях Лида; 2) отношение к христианской литературе: - Лид никогда не провозглашает свою веру, не цитирует Новый Завет, не обсуждает христианские доктрины, при этом показывает определенную степень благоговения перед язычеством; - Лид не приводит христианских авторитетов, обсуждая Ветхий Завет; давая различные точки зрения, писатель никогда не приводит христианского взгляда на проблему; 3) отношение к античной письменной традиции, к платонизму: - источники Лида практически всегда принадлежат языческой античности, из 160 ресурсов только 1 христианский - осужденный как еретик Ориген; - наиболее цитируемые источники - Платон и Аристотель, равно как досократовские и неоплатонические философы; - Лид разделяет мнение язычников-неоплатоников об изначальности существования аморфной материи, которая была лишь оформлена Творцом, что было одним из ключевых вопросов в их полемике с христианами, которые защищали творение из ничего; - Лид принимает неоплатонические учения как истину, не пытаясь их оправдывать с точки зрения христианства, и оказывает им предпочтение; 4) отношение к язычеству: - Лид позитивно оценивает сохранение языческих ритуалов, обосновывая это их принадлежностью к древности; - говоря о древних религиозных традициях различных народов, автор соотносит себя с эллинами, но в то же время разделяет греческую мифологическую и философскую традиции; - Лид доверяет языческим оракулам, в том числе обосновывая необходимость существования языческого культа, веря в божественное вдохновение Сивилл; - он верит в языческие астрологические предсказания, что выражается в его работе «О знамениях»; - Лид описывает отдельные события и героев с точки зрения язычества, отражая скорее ценности Гомера, нежели Нового Завета; - он выражает отрицательное отношение к нововведениям, стремление к сохранению традиции, в том числе в религиозных культах. В то же время А. Калделлис отказывается проводить подробный текстовый анализ произведений Иоанна Лида, так как язычество ранневизантийского писателя кажется автору очевидным. В то же время в завершение своей статьи исследователь приводит интересный пассаж из произведения Лида «О магистратах римского государства»: «...ясно же, что ожидают поражения те, кто в опасной войне к молитвам прибегают...» (Lyd. De mag. I.39). Хотя исследователь подчеркивает сходство его со взглядом неоплатоника Плотина, этот отрывок свидетельствует о рационалистической тенденции у Иоанна Лида, который таким образом подвергает критике не только христианство, но и любую религию в целом. Кроме проязыческой аргументации религии Иоанна Лида достаточно убедительной является прохристианская, наиболее репрезентативно ее выразил У Треадгольд (Treadgold 2010: 258-259), к чему следует добавить некоторые аргументы М. Мааса (Maas 1992: 25-26): 1) христианское имя Иоанн свидетельствует, что он воспитывался как христианин, скорее всего в христианской семье, имя его отца - Лаврентий; 2) классическое образование было дано Лиду родителями, исходя из практических соображений для карьерной перспективы; 3) долгая и успешная карьера в префектуре при общении Лида с антихристианскими кругами, несмотря на все антиязыческие чистки и гонения; можно отметить также поддержку очень набожного и нетерпимого к еретикам императора Юстиниана; 4) любовь Иоанна Лида к древности была далека от карьерных перспектив и будучи очень сильной, по мнению У. Тредгольда, должна была восполняться таким же рвением к христианству. Также исследователь проводит текстовый анализ и показывает, что несмотря на приверженность старине и традиции, у Иоанна типично христианский взгляд на языческих демонов - Лид скорее верит, что они злые духи, нежели божества (Lyd. De mag. III.12, 57, 58). Продолжая текстовый анализ, можно построить картину отношения ранневизантийского ученого к христианству и язычеству в целом. В произведении «О магистратах римского государства» ясно прослеживается идея христианского Бога, Который у Лида обладает следующими атрибутами: Он Господин всего (Lyd. De mag. I.15), Создатель (Δημιουργός), Своей Волей призвавший мироздание к свету от бесформенной материи (Lyd. De mag. III.71) - данный отрывок необходимо рассматривать в контексте (см. ниже) - и установивший законы бытия (Lyd. De mag. II.23), Своей Волей могущий как создать, так и ниспровергнуть созданное (Lyd. De mag. III.70, 71); а также, в отличие от обезличенных представлений неоплатоников, является абсолютной личностью, активно действующей в человеческой истории (Лосев 1988: 68). Он вершит правосудие и наказывает грешников Карой (Lyd. De mag. III.69), воздает добротой праведникам, в различных знамениях являет Свое Божественное Провидение, Его Волей достигается процветание, показывая Его присутствие в созданных вещах (Lyd. De mag. III.76); Господь предоставил императору триумф над Гелимером (Lyd. De mag. III.1), будучи во главе римлян предоставил им контроль над всеми землями и морями, что противопоставляется контролю язычников только над Италией (De mag. II.24), вознаградил жителей за бедствия префектурой Фоки (De mag. III.72), вознаградил Фоку и его префектуру восстановлением гражданского порядка и изобилием благ в государстве за праведность самого префекта (доброту, щедрость, милосердие, благочестие, пожертвования на христианский храм), а также строительство храма Святой Софии (Lyd. De mag. III.72-76), покарал Иоанна Каппадокийца за преступления (Lyd. De mag. III.69). Фока здесь представлен как правоверный христианин, которого Лид называет «мужем провидения», для доказательства чего приводит историю с неудачным покушением на него (Lyd. De mag. III.76). Безусловно, это может являться попыткой оправдания префекта от обвинений в язычестве, что могло затронуть и самого автора, как близкую к нему фигуру, но Иоанн Лид говорит о своих связях с Фокой с гордостью и кажется искренним. Наиболее сильным аргументом в пользу христианства Лида является использование им сведений о язычестве своих противников. Например, в рассказе об одном из преступлений чиновника Иоанна Максиллоплюмбакиса в Лидии (когда он арестовал знатного лидийца Петрония и подверг его пыткам, вымогая у того драгоценности): епископ города явился просить за арестованного, неся Божественное Слово (Евангелие), но преступный чиновник оценивал Бога равно людям и приказал совершать священный обряд, не прекращая разврата, при том что символы Бога были у его рук, так что высший иерарх заплакал, видя Божество столь поругаемым, не выдержал Петроний (являясь христианином), полагая Бога возвышеннее своего богатства... (Lyd. De mag. III.59). Кажется, автор намекает и на язычество главного антагониста «О магистратах» Иоанна Каппадокийца, сообщая, что тот пил несмешанное вино над сжигаемыми жертвами (ἐπὶ τῶν ἐμπύρων τὸν ̓άκρατον) (Lyd. De mag. III.62). Также следует не согласиться с доводами исследователей о том, что Лид практически не использует христианские источники. Текстовый анализ показывает, что в его работах активно привлекаются сведения из библейских книг Ветхого Завета, с которыми он хорошо знаком, хотя это кажется необязательным, причем иногда они в приоритете перед другими источниками. Ярким примером является отрывок о пророке Данииле, которого Лид называет наиболее божественным из всех пророков (Lyd. De mag. I.31): именно упоминание пророком гипатов (ὑπάτων) (греческий перевод должности консула) автор приводит первым, сообщая о происхождении консульств; данное слово (ὑπάτους) упоминается именно в Септуагинте (LXX Septuag., Dan. III. 2 = Brenton 1851), в то время как в антикварной компиляции Иосифа Флавия в этом месте - «первые» (τοὺς πρώτους) (Ios. Flav. Iud. Ant. X.10.5 = Marcus 1958: 276-277). Другим примером может быть сообщение писателя о Боге, почитаемом евреями (т. е. христианском Боге-Отце), где Лид приводит рассуждения различных языческих философов и теологов на основе Его характеристик и описания таинств в Ветхом Завете, сопоставляющих его с Осирисом, Дионисом, Кроном (Lyd. De mens. IV.54 = Ioannes Lydus 2013a: 180-182), рассказывает о ветхозаветных пророках Моисее и Аврааме (Lyd. De mens. IV.52). В трактате «О знамениях» для обоснования истинности предзнаменований Лид приводит знамения, данные Богом Моисею, чтобы вывести евреев из Египта (Lyd. De ost. 1 = Wachsmuth 1897: 5-6). Наконец, говоря о неомениях, Лид напрямую цитирует отрывок из псалмов (Lyd. De mens. ΙΙΙ.13, 14). Отсутствие ссылок на другие христианские сочинения, помимо Оригена, может быть просто данью античной традиции, проявлением классицизирующего дискурса, характерного для писателей VI в. (Cameron 2005: 35). Отношение к языческой религии, несмотря на всё восхищение писателя древностью, можно сказать, научное и рациональное. Как указано выше, он критически подходит к любой религии. В его трактатах (особенно «О месяцах») языческие боги, мифические существа и мифы подвергнуты философской, преимущественно неоплатонической, а также естественнонаучной интерпретации, оказываясь в связи с космологией: Аполлон олицетворяет монаду и солнце (напр., Lyd. De mens. II.3), Гера, Геката - луну, дуаду (напр., Lyd. De mens. II.6, IV.17), Арес, Гефест - огонь (напр., Lyd. De mens. II.7), Зевс - воздух, солнце (напр., Lyd. Demens. II.13, III.9), Крон - седьмицу (Lyd. De mens. II.27), Гермес - разум и речь (Lyd. De mens. IV.78), Пан - универсум (Lyd. De mens. III.1, 33, 34), Бриарей - влажную субстанцию (Lyd. De mens. IV.3) и т. д. Миф о заключении Крона в Тартар Зевсом объясняется, с одной стороны, как закапывание зерна в землю (Lyd. De mens. IV.143), а с другой - как заключение души в узы тела (Lyd. De mens. IV.144). Лид связывает обожествление с личными качествами и достижениями обожествляемого, в частности, про Энея он говорит, что тот из-за красоты тела и души считался древними происходящим от богов (Lyd. De mag. I.1). В целом, Лид воспринимает древнегреческие мифы скорее как литературные памятники, но древнеримские сюжеты считает историческими (Cиница 2016b: 119-138). «Научный» подход Лид обосновывает во введении к своему трактату «О знамениях» (Lyd. De ost. 1-8)[24].Он стремится рационализировать и систематизировать информацию о чудесном и привести доказательства, основанные на опыте. В этой работе автор сразу проводит разграничение знамений как примет (σημεῖα), основанных на природных атмосферных явлениях, и знамений как чудес (τέρατα), появляющихся на земле как бы против природы, находящихся в юрисдикции христианского Бога. Писатель собирается рассматривать только знамения, касающиеся небесных тел (διοσημείας), позиционируя себя в качестве последователя рациональной астрономической науки, имевшей длительную традицию и легально преподаваемой в Византии, а не сторонника колдовства и гадания (Mavrudi 2006: 39-97). Исследуя записи древних жрецов и писателей о значении таких природных явлений как солнечные и лунные затмения, молнии и громы, землетрясения, появления комет и другие, Лид исходит из «научного» положения о симпатической связи между земными процессами и небесными явлениями, характерной для стоиков и неоплатоников (Ierodiakonou 2006: 97-119), приводя примеры воздействия последних на живую и неживую природу. Восприятие Лидом природных явлений, странных или чудесных событий и доверие к ним как к предвестникам будущего отражает общее состояние мировоззрения ранневизантийского общества в VI в., встречаясь и у многих его современников, в том числе у Прокопия Кесарийского (Cameron Av. 2005: 27-29). «Научность» и систематизаторский характер сочинений Лида, по мнению М. Мааса, может быть следствием того, что здесь представлен его лекционный курс в константинопольском «университете», хотя и неуклюже встроенный в процесс обучения (Μaas 1992: 30). Это подтверждается тем, что трактаты «О месяцах» и «О знамениях» были посвящены префекту города Гавриилу (Suid. I 465 = Bekkeri 1854: 546), который отвечал за назначение учителей в столичную высшую школу. Хотя Лид демонстрирует высокий интерес и доверие языческим оракулам, он говорит в русле христианской традиции, что оракул может быть непонятным многим по Божьему Промыслу, кроме того, для него важно привести доказательство того, что они сбылись.Он приводит оракулы еврейской сивиллы, предсказавшей появление Гомера, пришествие Христа за 2000 лет с цитатой: «О благословенное древо, на котором Господь был распят!», будущее затопление Кипра и разрушение Антиохии (Lyd. De mens. IV.52), считая их актуальными и в настоящее время. Такой подход близок к взглядам его современника христианина Иоанна Малалы, стремившегося интегрировать языческие оракулы в христианское вероучение (Самуткина 2007: 38-44). Оракулы у Лида можно разделить на три категории: халдейские, которые призваны божественно подтвердить неоплатонические тексты (Lyd. De mens. II.15); исторические, которые предсказывают будущие события, например, потерю независимости римлянами при отсутствии заботы о статуях города (сбылось, по его мнению, в правление Авита (Lyd. De mens. IV.53)) или что римлян покинет Фортуна, когда они забудут родной язык (сбылось при префекте Кире Египетском (Lyd. De mag. II.12, III.42)); и бытовые, например, такие: нужно пить несмешанное вино в январе для здоровья (Lyd. De mens. IV.7), не стоит заключать браки в июне, дабы не потерять супруга (Lyd. IV.86), следует воздерживаться от любви в июле (Lyd. De mens. IV.97), пить молоко в сентябре для сохранения здоровья (Lyd. De mens. IV.114)[25]. Подробное описание языческих праздников приводится Лидом только тогда, когда они существуют в современное время, например, праздник нового года на январские календы (Lyd. De mens. ΙV.8-9), или Брумалии (Lyd. De mens. IV.143), в последнем случае им также приводится реакция православной Церкви на этот праздник. Автор также стремится подчеркнуть взаимосвязь языческих и христианских ритуалов, например, сравнивая языческие возлияния на могилах умерших с христианским таинством причастия (Lyd. De mens. IV.22). В то же время мировоззрение Лида основано на языческой неоплатонической философии. В интерпретации универсума Лид опирается на неоплатонические учения афинской школы, развивающие пифагорейские идеи, вероятно, под влиянием ученика Прокла неоплатоника Агапия, чью школу автор посещал в Константинополе (De mag. III.26), где архетип всего - Единое, воплощающееся в числах, которые выражают и оформляют Вселенную. Нумерологической трактовке чисел от одного до семи посвящена вся вторая книга «О месяцах». Неоплатонизму Лид следует и в интерпретации связи космоса и души. Вся Вселенная точно и разнообразно создана с невыразимым мастерством и полна блаженной гармонии. Зло в ней отсутствует, являясь искусственной концепцией, отрицающей благо. Все созданное сущее получило от Демиурга души, которые как бы разделяются на две части: высшую и низшую. Высшая душа связана с Мировой душой, оформленной в космос и космические божества (звезды), вливающие в людей мощный импульс энергии; нижняя душа связана с телом, она одушевляет и оживляет тело, определяет человеческие чувства, желания, удовольствия, боль... Поэтому личность человека тесно связана со звездами, откуда человеческая душа принимает форму. Сама душа состоит из трех компонентов: способности,страсти и влечения, над которыми господствует разум. Чтобы освободиться, необходимо с помощью разума, относящегося к высшему, сдерживать страсти и влечения, относящиеся к телесному (Lyd. De mens. IV.29-33). Основные космологические представления Лида имеют корни в астрологических учениях Клавдия Птолемея (Maas 1992: 84). Большую символическую нагрузку несет у Лида ипподром, воплощая космос и его устройство, заключая в себе образ времени (Lyle 1984: 827-841). Кроме того, хотя Лид никак не показывает свое отношение к языческо-христианской полемике первой половины VI в. (Maas 1992: 87-88), однако разделяет взгляды неоплатоников (Lyd. De mag. III.71), а не христиан. Лид также разрабатывает в качестве движущей силы исторического процесса идею Судьбы в языческом понимании, как самостоятельного доброго или злого божества (Lyd. De mag. I.3, I.20, I.40, II.1-2, II.6-8, II.10, II.12, III.11, III.15, III.25, III.28, III.40, III.42, III.46, III.55, III.71). Развернутую характеристику божества Судьбы Иоанн Лид дает в трактате «О месяцах» в связи с храмом Судьбы, построенным Траяном (Lyd. De mens. IV.5). Он связывает Судьбу (Tύχη) с Роком (Ἑιμαρμένη), т. е. божественной предопределенностью. Автор приводит мнения различных древнегреческих и древнеримских философов, ораторов и поэтов относительно Судьбы, согласно им она является изначальным принципом мироустройства и начала вещей, данным Творцом для установления гармонии, и согласно ее законам вращаются небесные тела, определяется бытие и время, земное устройство. С Судьбой Лид сравнивает древнеримское божество Фортуну, в основе которого лежит случай. Интерес к древности и приверженность неоплатонической философии, которые в основном формируют проязыческую составляющую мировоззрения Иоанна Лида, связаны с его классическим образованием. Ведь именно классическое образование, школа и наука, основу которых составляли классические поэты, ораторы, учения античных философов, формирующих научную картину мира через неоплатонизм, стали нишей, где язычество сохранялось в ранневизантийском обществе в VI в., и через эти институты языческие идеи продолжали распространяться (Downey1958: 13-22). Таким образом, религиозные взгляды Лида очень эклектичны и противоречивы. Судя по всему, он был христианином, но достаточно вульгарным, не вникая в тонкости религиозной доктрины и путая их с неоплатоническими идеями, причудливо наслаивая на это языческие представления и суеверия, сочетавшиеся с научным рационализмом. Языческий «налет» в творчестве Иоанна является скорее всего следствием его исключительного интереса к древности, приверженности неоплатонической философии, которая являлась основной научной парадигмой в Ранней Византии. Эта приверженность восходила к полученному автором классическому образованию и научным штудиям, опирающимся на Античность. Все это позволяет сделать выводы о неоднозначной религиозной ситуации в первой половине VI в. в Ранней Византии и эклектичной ментальности представителей интеллектуальной среды ранневизантийского общества, на что оказала серьезное влияние официальная религиозная политика империи. Список сокращений: CJ - Кодекс Юстиниана Ios. Flav. Iud. Ant. - Иосиф Флавий «Иудейские древности» LXX Septuag. Dan. - Септуагинта, книга пророка Даниила Lyd. De mag. - Иоанн Лид «О магистратах» Lyd. De mens. - Иоанн Лид «О месяцах» Lyd. De ost. - Иоанн Лид «О знамениях» Mal. Chron. - Иоанн Малала «Хронография» Phot. Cod. - Фотий «Мириобиблион» Proc. Hist. arc. - Прокопий Кесарийский «Тайная история» Suid. - Византийский словарь «Суда»

About the authors

M. M. Sinitca

Postgraduate at the Department of General History, Belgorod National Research University

References

Supplementary files