Ментальная экология в структуре пандемии CОVID-19 (обзор литературы)

Полный текст

ВВЕДЕНИЕ

Пандемия CОVID-19, разразившаяся в начале 2020 года, уже унесла непредставимое для инфекционного заболевания в XXI столетии количество жизней, в значительной степени изменила жизнедеятельность людей и сообществ, лишив их возможностей, входивших ранее в повседневный образ жизни. Для многих эта ситуация обусловила потерю социального статуса и материального благополучия. Помимо угрозы физическому здоровью, пандемия так или иначе повлияла на психику каждого человека [1, 2]. Ранее [3–6] была определена степень значимости психологических особенностей больных в генезе соматических заболеваний, но уже в начале пандемии CОVID-19 китайские специалисты, проведя оценку её психологических последствий, выявили, что 53,8% респондентов оценили их как умеренные или тяжёлые; при этом тревожные нарушения имели пролонгированный характер и сохранялись даже после нормализации эпидемиологической обстановки.

Особенно уязвимыми в плане развития адаптационных нарушений становятся лица (в частности, с наличием психических нарушений в анамнезе), проживающие на территории с высокой заболеваемостью коронавирусной инфекцией, не имеющие социальной поддержки, столкнувшиеся с серьёзными материальными трудностями, потерявшие работу или источники стабильного дохода, а также продолжающие выполнение функциональных обязанностей среди широких масс населения в силу профессиональной необходимости [7–11].

В обзоре проведена систематизация особенностей психологического реагирования представителей различных социальных, профессиональных и национальных групп в период пандемии COVID-19 в рамках основных положений ментальной экологии.

В качестве методической базы авторы использовали документы Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) и открытых источников баз данных Scopus и Web of Science по вопросам психического здоровья населения в условиях пандемии COVID-19. В анализ включали только исследования с количественными данными, причём в связи со стремительным ростом числа работ анализировали как уже опубликованные источники, так и препринты на русском и английском языках. Поиск осуществляли по комбинации следующих ключевых слов-синонимов в сочетании с контрольным вокабуляром в базе данных: COVID-19, пандемия, стресс, тревога, депрессия, ментальная экология, инфодемия, вакцинация.

СПЕЦИФИЧЕСКИЕ ПСИХИЧЕСКИЕ ФЕНОМЕНЫ, АССОЦИИРОВАННЫЕ С ПАНДЕМИЕЙ COVID-19

Пандемия COVID-19 является ментально-экологической катастрофой, подрывающей базовые человеческие убеждения о безопасности и предсказуемости окружающей действительности. Такие социально неэкологичные для психики тенденции в современном обществе, как стремление к гиперконтролю и непереносимость неопределённости, в значительной степени снижают адаптационный потенциал личности и повышают риск развития психических нарушений [12, 13].

COVID-19 и спектр психических расстройств

Как любая чрезвычайная ситуация, пандемия может быть причиной широкого спектра адаптационных нарушений — от острой реакции на стресс до посттравматического стрессового расстройства, что подчёркивает коллективный характер психотравмы с расколом общества на ковид-диссидентов, представителей конcпирологических теорий и лиц, следующих рекомендациям врачей [14, 15].

Из предыдущего опыта [16] хорошо известно, что успех стратегий общественного здравоохранения для совладания с эпидемиями и пандемиями, включающих соблюдение противоэпидемических правил, гигиенических мер и социального дистанцирования; предупреждение населения о рисках заболевания; вакцинацию и приверженность терапии, во многом определяется психологическими факторами и ментальными ценностями, преобладающими в сообществе. Отношение к своему здоровью и проявление конструктивной тревоги — залог успешности проводимых мероприятий. Задача организаторов здравоохранения и других лиц, принимающих ответственные решения, — учёт факторов ментальной экологии, в частности беспокойства о здоровье, в планировании мероприятий, направленных на борьбу с пандемией COVID-19 [17, 18].

Принадлежность к определённым социальным или профессиональным группам во многом определяет поведение человека в отношении новой коронавирусной инфекции в рамках принятых общественных норм. В связи с этим организационные и профилактические мероприятия должны учитывать ментальные особенности сообществ и быть ориентированы на создание ментальной среды, где здоровье индивида становится значимой ценностью.

Проведённые в первую волну пандемии исследования показали, что лица, испытывавшие более высокий уровень психологического дистресса, в большей степени придерживались необходимых мер безопасности [19, 20]. Однако в ряде случаев страх заболеть коронавирусной инфекцией достигал уровня тревожного расстройства, переживания приобретали навязчивый характер, снижалась работоспособность, нарушалось социальное функционирование. Для оценки страхов, ассоциированных с COVID-19, были созданы и апробированы специальные инструменты, позволившие выявить новый социально значимый синдром — коронафобию (навязчивый страх заболеть коронавирусной инфекцией), пополнивший список известных нозофобий [21, 22].

В результате исследования психического благополучия в период пандемии установлено, что распространённость эмоциональных нарушений во многом превосходит собственно число заболевших новой коронавирусной инфекцией. S. Taylor с соавт. [23] описали COVID-19-стрессовый синдром, включающий набор страхов различного содержания, обсессивные действия, невозможность успокоиться при активных попытках «взять себя в руки», повторные переживания травматического опыта, вариативные стратегии избегания неприятных переживаний и панический импульсивный шопинг. В этот стресс-синдром были дополнительно добавлены беспокойство о финансовых трудностях и ксенофобия, более характерная для начала пандемии, где представители определённых национальностей идентифицировались с угрозой распространения инфекции. При этом недостаточная осведомлённость о проявлениях психических нарушений приводила к деструктивным вариантам психической разгрузки, таким как злоупотребление алкоголем и переедание, при практически нулевой обращаемости к специалистам в области психического здоровья.

Эпидемиологическое лонгитюдинальное исследование в Великобритании, начавшееся весной 2020 года и охватившее 17 452 респондента [24], убедительно показало, что ментальная экология значительно пострадала в период пандемии. Уровень психического дистресса вырос с 18,9% в 2018–2019 гг. до 27,3% в апреле 2020 года. Результаты оценки психического благополучия и эмоциональной стабильности по опроснику общего здоровья ВОЗ (GHQ-12) были на 0,48 пунктов выше прогнозируемого показателя при сохранении выявленной в 2014–2018 гг. траектории (12,6 в 2020 году по сравнению с 11,5 в 2018–2019 гг.). В качестве основных групп риска развития тревожно-депрессивных расстройств выделены молодые люди в возрасте 18–24 и 25–34 лет, женщины и родители с маленькими детьми. Таким образом, в зону риска попадают группы населения, с которыми во многом связано будущее планеты, что требует разработки целенаправленных психопрофилактических программ.

Крупный международный анализ опубликованных исследований по проблемам психического здоровья в период пандемии, проведённый M. Sallam с соавт. [25], показал, что далеко не все страны публикуют качественные исследования по данной теме, и это ограничивает возможности профилактики, однако среди наиболее актуальных проблем отмечаются симптомы тревоги и депрессии (16–28%) и повышенный уровень стресса (8%).

Изучение влияния пандемии на психическое здоровье в странах Евросоюза в последующем было расширено, и в фокусе внимания оказались здоровье, благополучие и финансовая стабильность, а использованная шкала психического благополучия ВОЗ выявила значительное снижение показателей психического благополучия среди тех, кто потерял работу. Весной 2021 года общее увеличение негативных переживаний тревоги, внутреннего напряжения, одиночества, депрессии и безнадёжности было зафиксировано практически во всех социальных группах [26].

COVID-19 и инфодемия

Особое влияние на ментальную экологию оказывает современное информационное пространство. Уже на одной из первых пресс-конференций, посвящённых пандемии COVID-19, директор ВОЗ Тедрос Гебреисус чётко обозначил, что бороться приходится не только с эпидемией COVID-19, но и с инфодемией. Термин «инфодемия» обозначает массивное бесконтрольное распространение непроверенной и противоречивой информации о чрезвычайной ситуации биолого-социального характера и появление фейковых новостей, которые распространяются легче и быстрее, чем сам вирус, провоцируя тревогу и общественные спекуляции. Появлению этого термина мы обязаны эпидемии атипичной пневмонии в 2003 году, сопровождавшейся распространением непроверенной информации часто катастрофического содержания, что провоцировало психологический дистресс, но в пандемию COVID-19 инфодемия приобрела беспрецедентный характер [27, 28].

Для нормализации ментальной экологии человека междисциплинарная команда сосредоточила свои усилия на поиске и разработке эффективных инструментов по управлению инфодемией. В программе выступили представители учреждений ООН и органов здравоохранения, а также следующих дисциплин [29, 30]:

• эпидемиология и общественное здравоохранение;
• прикладная математика, анализ и обработка данных;
• цифровое здравоохранение и применение новых технологий;
• социальные и поведенческие науки;
• исследования в области СМИ и журналистики;
• маркетинг, пользовательское взаимодействие и дизайн приложений;
• информирование о рисках и связи с общественностью;
• этика и надлежащее управление;
• другие соответствующие научные дисциплины и области практической деятельности.

Неоднократно подчёркивалось, что информация должна быть экологичной, открытой и прозрачной, был определён круг проблем, связанный с выделением достоверной доказательной информации, формированием правильного коммуникативного стиля. В дальнейшем ВОЗ стала регулярно проводить вебинары для специалистов по противодействию инфодемии, работая рука об руку с правительствами и профессионалами в области психического здоровья разных стран [31].

Виртуальное пространство служит основной площадкой общения и получения информации для миллионов людей, и происходящее в нём, безусловно, относится к значимым составляющим ментальной экологии. С одной стороны, созданные международные научные библиотеки COVID-19, где размещены полнотекстовые версии статей с результатами исследований, являются беспрецедентным примером солидарности и консолидации усилий специалистов со всего мира по борьбе с пандемий, с другой стороны, мы наблюдаем распространение недостоверной информации и конспирологических теорий для получения дополнительной аудитории и деструктивного реагирования на собственное эмоциональное напряжение [32, 33].

В проведённом в Китае в начале пандемии исследовании влияния социальных сетей на уровень тревоги и депрессии с использованием мультивариантной логистической регрессии для определения ассоциации между пользованием социальными сетями и психическим неблагополучием [34] установлено преобладание тревоги, депрессии и смешанных тревожно-депрессивных состояний в период вспышки COVID-19 в Ухане, при этом более 80% респондентов сообщили о частом обращении за информацией в социальные сети. Интенсивность аффективных нарушений положительно коррелировала с интенсивностью использования социальных сетей.

В отечественном исследовании по психологическому содержанию тревоги в условиях инфодемии [35] сделан акцент на том, что мониторинг ситуации и обмен информацией в условиях чрезвычайной ситуации пандемии являются защитной реакцией и непосредственно связаны с уровнем тревоги. Информационное поле инфодемии само по себе создаёт порочный круг, что определяет дополнительно 10,8% дисперсии тревоги заражения и 10,6% дисперсии тревоги негативных последствий пандемии. Указывается на острую необходимость проведения качественных исследований с использованием анализа открытых ответов для оценки переживаний, связанных с неэкологичным пандемическим информационным полем, изменениями в области ментальной экологии, вызванными переменами в образе жизни, усилением дигитального контроля, с общим недоверием врачам и официальным источникам информации и развитием конспирологических теорий.

COVID-19 и отношение к вакцинации

Особо значимой проблемой, существующей в поле ментальной экологии и непосредственно влияющей на длительность пандемии и уровень смертности, является отношение к вакцинации. ВОЗ введён специальный термин «вакцинные сомнения» — несвоевременность или отказ от вакцинации вопреки её доступности [36] — в связи со вспышками инфекционных заболеваний, которые уже считались побеждёнными. Проблемы, связанные с вакцинными сомнениями, в информационном поле давно пропитаны продуктами мифопоэтического мышления. Этот феномен был зафиксирован более чем в 90% стран мира и рассматривается сегодня как одна из 10 основных угроз общественному здоровью. Борьба с ним потребовала создания в 2018 году специализированной группы ВОЗ «Измерение поведенческих и социальных факторов вакцинации» (BeSD) [37]. По мнению экспертов ВОЗ, сомнения могут быть вызваны индивидуальными, групповыми и контекстными влияниями, а также любыми проблемами, связанными с вакцинами. Таким образом, изменение отношения к вакцинации в обществе становится первоочередной задачей для специалистов в области ментальной экологии [38]. Учитывая накопленный опыт борьбы с инфекционными заболеваниями при помощи массовой иммунизации, ещё в самом начале пандемии учёные начали проводить обширные исследования в разных странах мира, касающиеся психологической готовности населения пройти вакцинацию от COVID-19. Результаты были очень вариабельны и во многом обусловлены культуральными, а не медицинскими факторами.

В глобальном обзоре J.V. Lazarus с соавт. [39] продемонстрировано, что сообщества, где выявлен максимальный риск заражения и летального исхода, а именно национальные меньшинства и малообеспеченные слои населения, характеризовались низкой приверженностью в отношении эпидемиологических мер и отказом от вакцинации.

В европейском регионе к иммунизации были готовы 26% граждан, а в Китае и Корее, где в ментальном пространстве преобладают групповые и коллективные ценности, — абсолютное большинство населения. Проведённое еще в начале объявления вакцинации в России когортное кросс-секционное онлайн-исследование отношения населения к вакцинации [40], в котором приняли участие порядка 5000 респондентов из разных регионов, выявило, что только 35,7% опрошенных считали прививку полезной, 32,2% — сомневались в её эффективности, а 12,2% считали опасной. На момент исследования были привиты только 12,2% населения, несмотря на прекрасно организованный процесс вакцинации, 30,8% не планировали прививаться, а 34,7% откладывали своё решение до получения более отдалённых данных о результатах и эффективности вакцинации. Такое отношение может выступать в качестве серьёзного препятствия в борьбе с пандемией, усугубляя как стрессовое воздействие на психику, так и социально-экономические последствия, которые в свою очередь выступают в качестве самостоятельного стрессового фактора.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Анализ накопленных на сегодня международных и отечественных данных по воздействию чрезвычайной ситуации пандемии COVID-19 на психику человека показал её значимый неблагоприятный вклад в общую ментальную экологию. В связи с этим необходима разработка специальных лечебных и психопрофилактических программ, направленных на совладание со стрессовым воздействием пандемии и терапию аффективных нарушений. Значимой задачей является также противодействие инфодемии и усиление поведенческих паттернов, направленных на поддержание психического здоровья и благополучие человека.

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ/ADDITIONAL INFORMATION

Вклад авторов. Все авторы подтверждают соответствие своего авторства международным критериям ICMJE (все авторы внесли вклад в разработку концепции, проведение исследования и подготовку статьи, прочли и одобрили финальную версию перед публикацией). Наибольший вклад распределён следующим образом: А.В. Васильева — концепция исследования и обобщение массива международных данных по данной проблеме, Н.Г. Незнанов — выделение значимых аспектов ментальной экологии человека в условиях чрезвычайной ситуации пандемии, А.Г. Соловьев — существенная переработка полученного материала на предмет важного интеллектуального содержания.

Authors’ contribution. All authors confirm that their authorship meets the international ICMJE criteria (all authors have made a contribution to the development of the concept, research, and article preparation, as well as read and approved the final version before its publication). The greatest contribution was distributed: A.V. Vasilyeva created the research concept and generalized the array of international information on this issue; N.G. Neznanov highlighted significant aspects of human mental ecology in an emergency pandemic situation; A.G. Soloviev performed significant processing of the material obtained for important intellectual contents.

Источники финансирования. Поисково-аналитическая работа и публикация статьи осуществлены на личные средства авторского коллектива.

Funding sources. The article prepared and published with no funding support.

Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Competing interests. Authors declare the absance of any potential conflict of interasts.

Об авторах

Анна Владимировна Васильева

Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и неврологии им. В.М. Бехтерева; Северо-Западный государственный медицинский университет имени И.И. Мечникова

Автор, ответственный за переписку.
Email: annavdoc@yahoo.com
ORCID iD: 0000-0002-5116-836X
SPIN-код: 2406-9046

д.м.н., доцент

Россия, Санкт-Петербург; Санкт-Петербург

Николай Григорьевич Незнанов

Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и неврологии им. В.М. Бехтерева; Первый Санкт-Петербургский государственный медицинский университет им. академика И.П. Павлова

Email: spbinstb@bekhterev.ru
ORCID iD: 0000-0001-5618-4206
SPIN-код: 9772-0024

д.м.н., профессор

Россия, Санкт-Петербург; Санкт-Петербург

Андрей Горгоньевич Соловьев

Северный государственный медицинский университет

Email: ASoloviev1@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0002-0350-1359
SPIN-код: 2952-0619

д.м.н., профессор

Россия, Архангельск

Список литературы

Дополнительные файлы