Отправить статью по E-mail 
Особенности первичной заболеваемости населения трудоспособного возраста, проживающего в Приволжском федеральном округе, в период эпидемии новой коронавирусной инфекции
- Авторы: Шайхлисламова Э.Р.1,2, Шастин А.С.3, Валеева Э.Т.1,2, Цепилова Т.М.3, Обухова Т.Ю.3, Дистанова А.А.1
-
Учреждения:
- Уфимский научно-исследовательский институт медицины труда и экологии человека
- Башкирский государственный медицинский университет
- Екатеринбургский медицинский научный центр профилактики и охраны здоровья рабочих промпредприятий
- Выпуск: Том 31, № 7 (2024)
- Страницы: 532-541
- Раздел: ОРИГИНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
- Статья получена: 11.12.2024
- Статья одобрена: 23.01.2025
- Статья опубликована: 26.12.2024
- URL: https://hum-ecol.ru/1728-0869/article/view/642794
- DOI: https://doi.org/10.17816/humeco642794
- ID: 642794
Цитировать
Полный текст
Аннотация
Обоснование. Изучение особенностей первичной заболеваемости населения трудоспособного возраста для разработки механизмов управления рисками здоровью с учётом сложной эпидемиологической ситуации.
Цель. Анализ особенностей первичной заболеваемости населения трудоспособного возраста Приволжского федерального округа в период эпидемии новой коронавирусной инфекции.
Материалы и методы. На основе статистических материалов федерального наблюдения рассчитаны абсолютные и относительные показатели первичной заболеваемости на 100 000 населения трудоспособного населения как по Российской Федерации в целом, так и в Приволжском федеральном округе и его субъектах за 2014–2021 гг. по 15 классам МКБ-10. Проведен расчёт медианных значений (Ме), 25-го и 75-го процентилей [Q25; Q75], стандартного отклонения (σ), темпа прироста уровня первичной заболеваемости к Ме в 2020–2021 гг.
Результаты. В период эпидемии новой коронавирусной инфекции в 2020–2021 гг. изменения уровней первичной заболеваемости населения трудоспособного возраста в субъектах Приволжского федерального округа имели ярко выраженные региональные особенности, характеризуясь общей тенденцией роста показателей первичной заболеваемости «по всем болезням», по «болезням органов дыхания» и собственно по COVID-19. В субъектах округа выявлены многократные различия в темпах прироста (снижения) уровня первичной заболеваемости. В отдельных субъектах округа сохранялась высокая степень адаптации систем здравоохранения в чрезвычайных эпидемиологических обстоятельствах.
Заключение. Выявленные региональные особенности заболеваемости населения трудоспособного возраста могут быть использованы органами управления в сфере охраны здоровья для повышения эффективности государственных мер по снижению преждевременной смертности и увеличению ожидаемой продолжительности жизни населения субъектов округа.
Ключевые слова
Полный текст
ОБОСНОВАНИЕ
Высокая распространённость и экономическое бремя неинфекционных заболеваний обусловливают актуальность изучения региональных особенностей популяционной заболеваемости различных категорий населения [1–4]. Эпидемия новой коронавирусной инфекции COVID-19 оказала большое влияние на здоровье населения, что вызвало значительное число исследований, посвящённых изучению влияния распространения новой коронавирусной инфекции на популяционную заболеваемость [5–9].
Экономическая безопасность государства в значительной мере предопределяется качеством трудового потенциала, основу которого составляет население трудоспособного возраста, состояние здоровья которого является одной из важнейших характеристик качества трудового потенциала [10, 11]. По данным ряда исследований, в долгосрочной перспективе будет наблюдаться возрастание среднего возраста работающего населения, сопровождаясь ростом экономического бремени от неинфекционных заболеваний [12, 13]. Но в настоящее время изучение популяционной заболеваемости населения трудоспособного возраста в Российской Федерации затруднено отсутствием доступных данных. Федеральным планом статистических работ учёт показателей этой группы населения не предусмотрен, что снижает эффективность государственных мер, направленных на продление жизни и предотвращение преждевременной смертности населения России.
Изучение особенностей первичной заболеваемости лиц трудоспособного возраста, в том числе в экстремальных эпидемиологических обстоятельствах, является актуальной научной задачей для разработки механизмов управления рисками здоровью, что в итоге позволит продлить трудовое долголетие и улучшить качество жизни работающего населения [14].
Цель исследования. Анализ особенностей первичной заболеваемости населения трудоспособного возраста Приволжского федерального округа (ПФО) в период эпидемии новой коронавирусной инфекции.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
Данное исследование основано на федеральном статистическом наблюдении за показателями заболеваемости населения Российской Федерации1. По бюллетеням Федеральной службы государственной статистики «Численность населения Российской Федерации по полу и возрасту» определяли среднегодовую численность лиц трудоспособного возраста. Авторы рассчитали абсолютные и относительные показатели первичной заболеваемости на 100 000 населения трудоспособного возраста как по Российской Федерации в целом, так и по ПФО и его субъектам за 2014–2021 гг. по 15 классам МКБ-10. Методом прямого ранжирования определили ведущие причины в нозологической структуре первичной заболеваемости населения трудоспособного возраста Российской Федерации за 2014–2019 гг. Провели расчёт медианных значений (Ме), 25-го и 75-го процентилей [Q25; Q75], стандартного отклонения (σ), коэффициента вариации (Kv) годовых показателей первичной заболеваемости за 2014–2019 гг. Рассчитан темп прироста уровня первичной заболеваемости в 2020–2021 гг. к Ме. Для сравнительной оценки уровней заболеваемости в 2020 и 2021 гг. и в 2014–2019 гг. по всем классам болезней МКБ-10, без учёта случаев класса XV (O00–O99) «Беременность, роды и послеродовой период», и для пяти причин первичной заболеваемости использовали одновыборочный t-критерий. Критическая значимость нулевой статистической гипотезы равна 0,05. Для обработки данных использовали программы MS Excel и STATISTICA 10.
РЕЗУЛЬТАТЫ
Основными причинами первичной заболеваемости населения трудоспособного возраста в 2014–2019 гг. в Российской Федерации были болезни органов дыхания (32,4% случаев), травмы, отравления и некоторые другие последствия воздействия внешних причин (16,7%), болезни мочеполовой системы (10,5%), болезни кожи и подкожной клетчатки (6,6%) и болезни системы кровообращения (5,1%).
Общие показатели уровней первичной заболеваемости по всем классам болезней МКБ-10, без учёта случаев класса XV (O00–O99) «Беременность, роды и послеродовой период», в целом по Российской Федерации, ПФО и субъектам округа в 2014–2021 гг. представлены в табл. 1.
Таблица 1. Первичная заболеваемость населения трудоспособного возраста в Российской Федерации, Приволжском федеральном округе и субъектах округа в 2014–2021 гг. по всем классам болезней (на 100 000 чел.)
Table 1. Primary morbidity of the working-age population in the Russian Federation, the Volga Federal District and the district subjects in 2014–2021 for all classes of diseases (per 100,000 people)
Территория Territory | Ме [Q25; Q75] (2014–2019 гг.) Me [Q25; Q75] (2014–2019) | 2020 г. (темп прироста, %) 2020 (growth rate, %) | 2021 г. (темп прироста, %) 2021 (growth rate, %) |
Российская Федерация Russian Federation | 55967,1 (5,4; р <0,001) | 62146,1 (17,0; р <0,001) | |
Приволжский федеральный округ Volga Federal District | 61274,1 (5,5; р=0,001) | 66208,0 (14,0; р <0,001) | |
Республика Башкортостан Republic of Bashkortostan | 71279,8 (13,9; р <0,001) | 79589,8 (27,1; р <0,001) | |
Республика Марий Эл Republic of Mari El | 68714,4 (3,3; р=0,074) | 72792,1 (9,4; р=0,002) | |
Республика Мордовия Republic of Mordovia | 57395,6 (31,1; р <0,001) | 60092,2 (37,3; р <0,001) | |
Республика Татарстан Republic of Tatarstan | 56231,1 (9,1; р=0,001) | 55289,6 (7,3; р=0,004) | |
Удмуртская Республика Udmurt Republic | 62407,1 (6,4; р=0,015) | 62362,7 (6,3; р=0,015) | |
Чувашская Республика Chuvash Republic | 65854,4 (5,9; р=0,457) | 67322,7 (8,3; р=0,190) | |
Пермский край Perm Krai | 63831,3 (3,9; р=0,009) | 71854,5 (17,0; р <0,001) | |
Кировская область Kirov Region | 60880,0 (20,4; р <0,001) | 74305,5 (47,0; р <0,001) | |
Нижегородская область Nizhny Novgorod Region | 65646,9 (9,6; р <0,001) | 75105,1 (25,4; р <0,001) | |
Оренбургская область Orenburg Region | 53150,6 (–4,3; р=0,026) | 59341,7 (6,9; р=0,002) | |
Пензенская область Penza Region | 52180,0 (–5,7; р=0,107) | 51563,8 (–6,9; р=0,056) | |
Самарская область Samara Region | 61911,5 (0,1; р=0,719) | 66553,6 (7,6; р=0,132) | |
Саратовская область Saratov Region | 53588,7 (–1,4; р=0,499) | 57381,8 (5,6; р=0,001) | |
Ульяновская область Ulyanovsk Region | 56552,2 (–7,3; р=0,034) | 60792,7 (–0,4; р=0,797) |
В большинстве регионов округа в 2020 и 2021 гг. выявлен статистически значимый рост уровня первичной заболеваемости населения трудоспособного возраста относительно периода 2014–2019 гг. Только в Пензенской и Ульяновской областях в оба года эпидемии новой коронавирусной инфекции наблюдалось снижение уровня заболеваемости. Максимальные и минимальные уровни первичной заболеваемости были зафиксированы в 2014–2019 гг. в Республиках Марий Эл и Мордовия, в 2020–2021 гг. — в Республике Башкортостан и Пензенской области. Максимальный темп прироста в 2020 г. выявлен в Мордовии (на 31,1%; р <0,001) и Кировской области (на 20,4%; р <0,001), в 2021 г. максимальный темп прироста отмечен в Кировской области.
Показатели первичной заболеваемости населения трудоспособного возраста болезнями органов дыхания за 2014–2021 гг. в целом по Российской Федерации и по субъектам ПФО с максимальными и минимальными уровнями заболеваемости в 2014–2019 гг. представлены в табл. 2.
Таблица 2. Первичная заболеваемость населения трудоспособного возраста в Российской Федерации и отдельных субъектах Приволжского федерального округа болезнями органов дыхания в 2014–2021 гг. (на 100 000 чел.)
Table 2. Primary morbidity of the working-age population in the Russian Federation and individual subjects of the Volga Federal District with respiratory diseases in 2014–2021 (per 100,000 people)
Территория Territory | Ме±σ [Q25; Q75] (2014–2019 гг.) Me±σ [Q25; Q75] (2014–2019) | 2020 г. (темп прироста, %) 2020 (growth rate, %) | 2021 г. (темп прироста, %) 2021 (growth rate, %) |
Нижегородская область Nizhny Novgorod Region | 24492,9±2240,4 | 33309,4 (36,0; р <0,001) | 35277,8 (44,0; р <0,001) |
Самарская область Samara Region | 23173,7±2520,1 | 28705,0 (23,9; р=0,003) | 27919,7 (20,5; р=0,006) |
Пермский край Perm Region | 21359,9±1274,3 | 29497,3 (38,1; р <0,001) | 28210,2 (32,1; р <0,001) |
Российская Федерация Russian Federation | 17466,5±728,2 | 22379,4 (28,1; р <0,001) | 23311,1 (33,5; р <0,001) |
Оренбургская область Orenburg Region | 14917,4±332,5 | 21287,7 (42,7; р <0,001) | 22497,9 (50,8; р <0,001) |
Саратовская область Saratov Region | 14206,7±1133,9 | 19736,7 (38,9; р <0,001) | 22341,8 (57,3; р <0,001) |
Республика Мордовия Republic of Mordovia | 10769,2±258,7 | 23914,4 (122,1; р <0,001) | 24898,3 (131,2; р <0,001) |
Практически во всех регионах ПФО показатели первичной заболеваемости населения трудоспособного возраста болезнями органов дыхания были статистически значимо выше уровня 2014–2019 гг. Только в Пензенской области в 2021 г. не отмечалось достоверных различий (темп прироста — 1,4%; р=0,645). Максимальные и минимальные уровни первичной заболеваемости зафиксированы в 2020 и 2021 гг. в Нижегородской и Пензенской областях (2020 г. — 19490,20/0000; 2021 г. — 16224,50/0000). Максимальный темп прироста в 2020–2021 гг. был выявлен в Республике Мордовия (соответственно 112,1 и 131,2%), а минимальные изменения в 2020 г. — в Ульяновской области (темп прироста — 20,0%; р=0,001), в 2021 г. — в Пензенской области.
В течение всего исследуемого периода самый высокий уровень первичной заболеваемости болезнями органов дыхания населения трудоспособного возраста регистрировался в Нижегородской области, относительно невысокий темп прироста в 2020–2021 гг. (на 36,0%; р <0,001; на 44,0%; р <0,001 соответственно) был обусловлен высоким Ме данного региона.
Показатели первичной заболеваемости населения трудоспособного возраста травмами, отравлениями и некоторыми другими последствиями воздействия внешних причин с максимальными и минимальными уровнями заболеваемости в 2014–2019 гг. представлены в табл. 3.
Таблица 3. Первичная заболеваемость населения трудоспособного возраста в Российской Федерации и отдельных субъектах Приволжского федерального округа травмами, отравлениями и некоторыми другими последствиями воздействия внешних причин в 2014–2021 гг. (на 100 000 чел.)
Table 3. Primary morbidity of the working-age population in the Russian Federation and individual subjects of the Volga Federal District due to injuries, poisoning and some other effects of exposure to external causes in 2014–2021 (per 100,000 people)
Территория Territory | Ме±σ [Q25; Q75] (2014–2019 гг.) Me±σ [Q25; Q75] (2014–2019) | 2020 г. (темп прироста, %) 2020 (growth rate, %) | 2021 г. (темп прироста, %) 2021 (growth rate, %) |
Удмуртская Республика Udmurt Republic | 10635,6 (–5,9; р=0,013) | 10790,2 (–4,6; р=0,036) | |
Пермский край Perm Krai | 9627,1 (–14,5; р=0,005) | 10108,0 (–10,2; р=0,031) | |
Республика Башкортостан Republic of Bashkortostan | 10551,8 (–5,7; р=0,025) | 10263,8 (–8,2; р=0,002) | |
Российская Федерация Russian Federation | 8171,3 (–7,5; р=0,002) | 8252,2 (–6,6; р=0,005) | |
Пензенская область Penza Region | 4402,0 (–42,7; р=0,022) | 3522,5 (–54,2; р=0,005) | |
Саратовская область Saratov Region | 6496,2 (–6,7; р=0,011) | 6648,7 (–4,5; р=0,062) | |
Республика Мордовия Republic of Mordovia | 4418,6 (–11,7; р=0,016) | 4679,9 (–6,5; р=0,195) |
В большинстве регионов ПФО выявлено значимое снижение показателей первичной заболеваемости травмами, отравлениями и некоторыми другими последствиями воздействия внешних причин по сравнению с доковидным периодом. Незначительный рост отмечен в 2020 г. в Республике Марий Эл (на 3,2%; р=0,078), в 2021 г. — в Кировской (на 0,1%; р=0,650) и Оренбургской (на 0,7%, р=0,817) областях. Максимальный уровень заболеваемости в 2020 г. наблюдался в Республике Марий Эл (11454,00/0000), в 2021 г. — в Кировской области (11193,80/0000), а минимальный — в Пензенской области (см. табл. 3). В Пензенской области наблюдалось и самое значительное снижение показателей (2020 г.: на 42,7%; р=0,022; 2021 г.: на 54,2%; р=0,005).
Показатели первичной заболеваемости населения трудоспособного возраста болезнями мочеполовой системы в целом по Российской Федерации и в субъектах ПФО с максимальными и минимальными уровнями заболеваемости в 2014–2019 гг. представлены в табл. 4.
Таблица 4. Первичная заболеваемость населения трудоспособного возраста в Российской Федерации и отдельных субъектах Приволжского федерального округа болезнями мочеполовой системы в 2014–2021 гг. (на 100 000 чел.)
Table 4. Primary morbidity of the working-age population in the Russian Federation and in certain subjects of the Volga Federal District with diseases of the genitourinary system BMPS in 2014–2021 (per 100,000 people)
Территория Territory | Ме±σ [Q25; Q75] (2014–2019 гг.) Me±σ [Q25; Q75] (2014–2019) | 2020 г. (темп прироста, %) 2020 (growth rate, %) | 2021 г. (темп прироста, %) 2021 (growth rate, %) |
Чувашская Республика Chuvash Republic | 6108,8 (–37,6; р=0,004) | 6769,9 (–30,9; р=0,013) | |
Самарская область Samara Region | 6324,2 (–24,5; р=0,004) | 6220,7 (–25,7; р=0,003) | |
Республика Марий Эл Mari El Republic | 5744,7 (–26,7; р=0,006) | 5762,5 (–26,4; р=0,007) | |
Российская Федерация Russian Federation | 4400,6 (–20,6; р=0,003) | 4433,4 (–20,0; р=0,003) | |
Пензенская область Penza Region | 4752,3 (–0,2; р=0,310) | 3890,3 (–18,3; р=0,004) | |
Республика Татарстан Republic of Tatarstan | 2963,4 (–32,2; р=0,008) | 2742,9 (–37,2; р=0,003) | |
Кировская область Kirov Region | 3467,4 (–16,6; р=0,014) | 3386,0 (–18,5; р=0,007) |
Практически во всех субъектах округа отмечалось статистически значимое снижение уровня первичной заболеваемости болезнями мочеполовой системы. Исключение составили Пензенская (2020 г.: –0,2%; р=0,310) и Нижегородская (2021 г.: –14,7%; р=0,059) области. Только в Республике Мордовия наблюдался незначительный рост (5,8%; р=0,275). Максимальный уровень первичной заболеваемости был выявлен в 2020–2021 гг. в Республике Мордовия (соответственно 6625,70/0000 и 6923,60/0000), а минимальный уровень в 2020 г. наблюдался в Республике Татарстан (2963,40/0000), в 2021 г. — в Оренбургской области (2653,30/0000). Наиболее значительное снижение показателей установлено в 2020 г. в Чувашской Республике (на 37,6%; р=0,004), в 2021 г. — в Оренбургской области (на 53,7%; р=0,002).
Показатели первичной заболеваемости населения трудоспособного возраста болезнями кожи и подкожной клетчатки в целом по Российской Федерации и в субъектах ПФО с максимальными и минимальными уровнями заболеваемости в 2014–2019 гг. представлены в табл. 5.
Таблица 5. Первичная заболеваемость населения трудоспособного возраста в Российской Федерации и в отдельных субъектах Приволжского федерального округа болезнями кожи и подкожной клетчатки в 2014–2021 гг. (на 100 000 чел.)
Table 5. Primary morbidity of the working-age population in the Russian Federation and in certain regions of the Volga Federal District with skin and subcutaneous tissue diseases in 2014–2021 (per 100,000 people)
Территория Territory | Ме±σ [Q25; Q75] (2014–2019 гг.) Me±σ [Q25; Q75] (2014–2019) | 2020 г. (темп прироста, %) 2020 (growth rate, %) | 2021 г. (темп прироста, %) 2021 (growth rate, %) |
Саратовская область Saratov Region | 5473,7±440,6 | 5142,5 (–6,1; р=0,096) | 4265,6 (–22,1; р=0,001) |
Самарская область Samara Region | 4918,3±344,3 | 4393,9 (–10,7; р=0,034) | 4192,9 (–14,7; р=0,008) |
Удмуртская Республика Udmurt Republic | 4592,9±314,5 | 3929,0 (–14,5; р=0,005) | 3110,1 (–32,3; р <0,001) |
Российская Федерация Russian Federation | 3501,9±196,0 | 2758,1 (–21,2; р <0,001) | 2887,3 (–17,6; р=0,001) |
Республика Мордовия Republic of Mordovia | 3146,6±521,5 | 2011,4 (–36,1; р=0,002) | 1307,4 (–58,5; р <0,001) |
Оренбургская область Orenburg Region | 3076,7±744,9 | 1354,1 (–56,0; р=0,003) | 1483,8 (–51,8; р=0,005) |
Пензенская область Penza Region | 3064,0±526,0 | 2356,1 (–23,1; р=0,007) | 3211,6 (4,8; р=0,719) |
Статистически значимое снижение уровня первичной заболеваемости болезнями кожи и подкожной клетчатки также было выявлено в большинстве регионов ПФО. Исключение составили Республика Башкортостан (2020 г.: 15,2%; р=0,053), Кировская (2020 г.: –8,3%; р=0,084), Нижегородская (2021 г.: –3,3%; р=0,833), Ульяновская (2020 г.: –11,7%, р=0,297; 2021 г.: –9,7%, р=0,0412) и Саратовская области (см. табл. 5). Единичный случай роста показателя отмечался в 2021 г. в Пензенской области (на 4,8%; р=0,719). В 2020 г. наиболее значительное снижение заболеваемости зафиксировано в Оренбургской области (на 56,0%; р=0,003). В 2021 г. самое значительное снижение относительно Ме было выявлено в Республике Мордовия (на 58,5%; р <0,001).
В 2021 г. в Нижегородской области наблюдался более чем 2-кратный рост (на 104,9%) первичной заболеваемости болезнями кожи и подкожной клетчатки к уровню 2020 г. (2020 г. — 28 686 случаев, 2021 г. — 58 715 случаев).
Максимальный уровень первичной заболеваемости зафиксирован в 2020–2021 гг. в Саратовской области (соответственно 5142,50/0000 и 4265,60/0000), а минимальный уровень в 2020 г. — в Оренбургской области (1354,10/0000), в 2021 г. — в Республике Мордовия (1307,40/0000).
Показатели первичной заболеваемости населения трудоспособного возраста болезнями системы кровообращения в целом по Российской Федерации и субъектам ПФО с максимальными и минимальными уровнями заболеваемости в 2014–2019 гг. представлены в табл. 6.
Таблица 6. Первичная заболеваемость населения трудоспособного возраста в Российской Федерации, Приволжском федеральном округе и субъектах округа болезнями системы кровообращения в 2014–2021 гг. (на 100 000 чел.)
Table 6. Primary morbidity of the working-age population in the Russian Federation, the Volga Federal District and the subjects of the district with diseases of the circulatory system in 2014–2021 (per 100,000 people)
Территория Territory | Ме±σ [Q25; Q75] (2014–2019 гг.) Me±σ [Q25; Q75] (2014–2019) | 2020 г. (темп прироста, %) 2020 (growth rate, %) | 2021 г. (темп прироста, %) 2021 (growth rate, %) |
Саратовская область Saratov Region | 5314,6±715,8 | 4167,7 (–21,6; р=0,031) | 3754,8 (–29,3; р=0,007) |
Пензенская область Penza Region | 5035,4±841,3 | 4991,3 (–0,9; р=0,646) | 3100,4 (–38,4; р=0,004) |
Оренбургская область Orenburg Region | 4838,3±1012,7 | 3719,5 (–23,1; р=0,047) | 4309,3 (–10,9; р=0,284) |
Российская Федерация Russian Federation | 2762,9±198,9 | 2462,0 (–10,9; р=0,022) | 2475,2 (–10,4; р=0,026) |
Кировская область Kirov Region | 2349,6±267,1 | 2659,2 (13,2; р=0,052) | 2211,3 (–5,9; р=0,0176) |
Пермский край Perm Krai | 2229,3±122,1 | 1614,5 (–27,6; р=0,001) | 1719,9 (–22,9; р=0,003) |
Самарская область Samara Region | 1584,2±262,5 | 1156,3 (–27,0; р=0,004) | 1377,7 (–13,0; р=0,030) |
Снижение уровня первичной заболеваемости болезнями системы кровообращения по сравнению с допандемийным периодом наблюдалось в большинстве субъектов округа. Но, по сравнению с ранее представленными результатами, в большинстве регионов эти изменения не носили статистически значимого характера: Республика Марий Эл (2020 г.: –12,6%; р=0,182), Мордовия (2021 г.: –1,2%; р=0,918), Удмуртия (2020 г.: –23,2%; р=0,101; 2021 г.: –25,2%; р=0,077), Кировская (2021 г.: –5,9%; р=0,176), Оренбургская (2021 г.: –10,9%; р=0,284), Пензенская (2020 г.: –0,9%; р=0,646) области. Республика Татарстан оказалась единственным регионом, где в период распространения новой коронавирусной инфекции наблюдался рост заболеваемости (р2020=0,367; р2021=0,092). Также рост показателя отмечен в 2020 г. в Республике Мордовия (на 3,1%; р=0,756) и в Кировской области (см. табл. 6).
В 2020 г. наиболее значительное снижение показателей первичной заболеваемости было зафиксировано в Пермском крае (–27,6%; р=0,001) и Самарской области (–27,0%; р=0,004), в 2021 г. — в Пензенской (на 38,4%; р=0,004) и Ульяновской (на 32,6%; р=0,001) областях.
В период распространения новой коронавирусной инфекции в 2020–2021 гг. ведущими причинами первичной заболеваемости населения трудоспособного возраста в целом по ПФО остались болезни тех же классов.
ОБСУЖДЕНИЕ
Исследования показали, что общей тенденцией в субъектах ПФО за изученный период явился рост первичной заболеваемости населения трудоспособного возраста, обусловленный практически только за счёт показателей болезней органов дыхания и собственно COVID-19. Уровни заболеваемости болезнями прочих классов снизились в большинстве субъектов округа, что характерно и для других регионов и возрастных групп населения [15–17]. Следует отметить, что рост уровня первичной заболеваемости в 2020 г. явился отличительной чертой исследуемой возрастной категории, в то время как по общедоступным источникам в категории «всё население» специалисты отмечали снижение первичной заболеваемости [5]. Выявленные различия подтверждают актуальность самостоятельных исследований заболеваемости населения трудоспособного возраста. Обращают на себя внимание показатели заболеваемости болезнями органов дыхания в Нижегородской области и болезнями системы кровообращения в Самарской области. Несмотря на повсеместный рост первичной заболеваемости болезнями органов дыхания в период эпидемии новой коронавирусной инфекции, медианный уровень за 2014–2019 гг. в Нижегородской области остался выше, чем в Оренбургской, Пензенской и Саратовской областях в 2020–2021 гг. Несмотря на повсеместное снижение показателей в 2020–2021 гг., уровень первичной заболеваемости болезнями системы кровообращения во всех субъектах ПФО остался выше медианного уровня в Самарской области за 2014–109 гг. Данные обстоятельства требуют дополнительного изучения эпидемиологической ситуации в этих регионах.
Изменения уровней заболеваемости в 2020–2021 гг. имеют ярко выраженные региональные особенности. В субъектах округа выявлены многократные различия в темпах прироста (снижения) уровней первичной заболеваемости. Причины таких различий подлежат дополнительному изучению.
Уровень заболеваемости по обращаемости отражает степень доступности медицинской помощи [15]. Снижение уровня первичной заболеваемости в 2020–2021 гг. специалисты связывают как с введением ограничительных мер, так и с самосохранительными мотивами в поведении населения [15, 18, 19]. В этой связи авторы считают необходимым обратить особое внимание на рост либо очень низкое снижение уровня заболеваемости отдельных классов МКБ-10 в ряде регионов ПФО. В частности, в Пензенской области уровень первичной заболеваемости болезнями органов дыхания уже в 2021 г. фактически вернулся к допандемийным значениям (темп прироста — 1,4%; р=0,645). Выявленный рост первичной заболеваемости болезнями системы кровообращения в Республиках Мордовия (2020 г.) и Татарстан (2020–2021 гг.), в Кировской области (2020 г.), болезнями кожи и подкожной клетчатки — в Пензенской области (2021 г.), болезнями мочеполовой системы — в Пензенской области (2020 г.), Республике Мордовия (2020–2021 гг.), по мнению авторов, свидетельствуют о высоком уровне адаптивности отдельных региональных систем здравоохранения к работе в чрезвычайных эпидемиологических обстоятельствах.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Изменения уровня первичной заболеваемости населения трудоспособного возраста в субъектах ПФО в период эпидемии новой коронавирусной инфекции в 2020–2021 гг. имели ярко выраженные региональные особенности, характеризуясь общей тенденцией роста показателей первичной заболеваемости по всем болезням и болезням органов дыхания.
Выявленные региональные особенности заболеваемости населения трудоспособного возраста могут быть использованы органами управления в сфере охраны здоровья для повышения эффективности государственных мер по укреплению и сохранению здоровья населения. Целесообразно изучение опыта отдельных регионов ПФО по адаптации систем здравоохранения к работе в чрезвычайных эпидемиологических обстоятельствах.
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Вклад авторов. Э.Р. Шайхлисламова — обзор литературы, сбор и анализ литературных источников, написание текста, утверждение текста статьи; А.С. Шастин — обзор литературы, сбор и анализ литературных источников, подготовка и написание текста статьи; Э.Т. Валеева — сбор и анализ литературных источников, подготовка, написание и утверждение текста статьи; Т.М. Цепилова — обзор литературы, сбор и анализ литературных источников, написание текста. Т.И. Обухова — обзор литературы, сбор и анализ литературных источников, написание текста. А.А. Дистанова — сбор и анализ литературных источников, подготовка текста статьи. Все авторы подтверждают соответствие своего авторства международным критериям ICMJE (все авторы внесли существенный вклад в разработку концепции, проведение исследования и подготовку статьи, прочли и одобрили финальную версию перед публикацией).
Источник финансирования. Авторы заявляют об отсутствии внешнего финансирования при проведении исследования.
Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией настоящей статьи.
ADDITIONAL INFORMATION
Authors’ contribution. E.R. Shaikhlislamova — literature review, collection and analysis of literary sources, writing, approval of the text of the article; A.S. Shastin — literature review, collection and analysis of literary sources, preparation and writing of the text of the article; E.T. Valeeva — collection and analysis of literary sources, preparation and writing and approval of the text of the article; T.M. Tsepilova — literature review collection and analysis of literary sources, writing the text; T.Yu. Obukhova — literature review, collection and analysis of literary sources, writing the text; A.A. Distanova — collection and analysis of literary sources, preparation of the text of the article. All authors confirm that their authorship meets the international ICMJE criteria (all authors have made a significant contribution to the development of the concept, research and preparation of the article, read and approved the final version before publication).
Funding source. This study was not supported by any external sources of funding.
Competing interests. The authors declare that they have no competing interests.
1 Здравоохранение в России.
https://rosstat.gov.ru/folder/210/document/13218
Об авторах
Эльмира Радиковна Шайхлисламова
Уфимский научно-исследовательский институт медицины труда и экологии человека; Башкирский государственный медицинский университет
Email: shajkh.ehlmira@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0002-6127-7703
SPIN-код: 1041-3862
канд. мед. наук
Россия, Уфа; УфаАлександр Сергеевич Шастин
Екатеринбургский медицинский научный центр профилактики и охраны здоровья рабочих промпредприятий
Email: shastin@ymrc.ru
ORCID iD: 0000-0001-8363-5498
SPIN-код: 7523-8836
канд. мед. наук
Россия, ЕкатеринбургЭльвира Тимерьяновна Валеева
Уфимский научно-исследовательский институт медицины труда и экологии человека; Башкирский государственный медицинский университет
Автор, ответственный за переписку.
Email: oozr@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-9146-5625
SPIN-код: 6778-8590
д-р мед. наук, доцент
Россия, Уфа; УфаТатьяна Михайловна Цепилова
Екатеринбургский медицинский научный центр профилактики и охраны здоровья рабочих промпредприятий
Email: zaikinatm@inbox.ru
ORCID iD: 0000-0002-1678-3180
SPIN-код: 5268-2940
Россия, Екатеринбург
Татьяна Юрьевна Обухова
Екатеринбургский медицинский научный центр профилактики и охраны здоровья рабочих промпредприятий
Email: obuhova@ymrc.ru
ORCID iD: 0000-0002-7913-5586
SPIN-код: 2893-1467
Россия, Екатеринбург
Альбина Анваровна Дистанова
Уфимский научно-исследовательский институт медицины труда и экологии человека
Email: d.albina.a@rambler.ru
ORCID iD: 0000-0003-4249-2288
SPIN-код: 3057-5224
MD
Россия, УфаСписок литературы
- Maslennikova GYa, Oganov RG, Drapkina OM. Modern global, regional and national priority strategic directions for the prevention and control of noncomminicable diseases. Russian Journal of Preventive Medicine and Public Health. 2020;23(2):7–12. doi: 10.17116/profmed2020230217 EDN: WUMMVT
- Drapkina OM, Maslennikova GYa, Shepel RN, et al. Priority areas for the prevention of non-communicable diseases on the agenda of the 75th World Health Assembly: plans for the future. Russian Journal of Preventive Medicine and Public Health. 2022;25(6):7–11. doi: 10.17116/profmed2022250617 EDN: MYEJSM
- Kontsevaya AV, Myrzamatova AO, Mukaneeva DK, et al. The economic burden of main non-communicable diseases in the Russian Federation in 2016. Russian Journal of Preventive Medicine and Public Health. 2019;22(6):18–23. doi: 10.17116//profmed20192206118 EDN: BWCFVW
- Bloom DE, Cafiero ET, Janе-Lopis E, et al. The Global Economic Burden of Non-communicable Diseases. Geneva: World Economic Forum, 2011 [cited 21 Apr 2024]. Available from: http://www3.weforum.org/docs/WEF_Harvard_HE_GlobalEconomicBurdenNonCommunicableDiseases_2011.pdf
- Perkhov VI, Korkhmazov VT, Hodakova OV. Influence of the pandemic of COVID-19 on indicators of incidence of the population. Current Problems of Health Care and Medical Statistics. 2022;(4):588–609. doi: 10.24412/2312-2935-2022-4-588-609
- Weaver AK, Head JR, Gould CF, et al. Environmental factors influencing COVID-19 incidence and severity. Annual Review of Public Health. 2022;43:271–291. doi: 10.1146/annurev-publhealth-052120-101420
- Jia R, Ayling K, Chalder T, et al. The prevalence, incidence, prognosis and risk factors for symptoms of depression and anxiety in a UK cohort during the COVID-19 pandemic. BJPsych Open. 2022;8(2): e64. doi: 10.1192/bjo.2022.34
- Yang X, Jin Y, Li R, et al. Prevalence and impact of acute renal impairment on COVID-19: a systematic review and meta-analysis. Critical Care. 2020;24(1):356. doi: 10.1186/s13054-020-03065-4
- Bylina SG. Determinants of the morbidity of the rural population in Russia during the COVID-19 pandemic: a regional aspect. Ekologiya cheloveka (Human Ecology). 2024;31(1):7–21. doi: 10.17816/humeco632920 EDN: XVNLOC
- Kozlova OA, Makarova MN, Bedrina EB, et al. Environmental factors of population health formation in Russian Regions in the scope of the the concept of sustainability. Ekaterinburg: Institut ekonomiki UrO RAN; 2020. (In Russ.) EDN: XANSBD
- Safiullin LN, Mingazova AF. The impact of the health status of the working populationon the effectiveness of the innovative development of the Russian economy. Kazan Economic Bulletin. 2019;(1):71–77. EDN: UPBLAO
- Aganbegyan AG. Two main challenges facing Russia: to reduce the catastrophically high mortality rate while restoring the safety of the people and the transition to sustainable socio-economic growth. Economic Revival of Russia. 2022;(1):14–30. EDN: LJGQAA
- Jakovljevic M, Jakab M, Gerdtham U, et al. Comparative financing analysis and political economy of noncommunicable diseases. Journal of Medical Economics. 2019;22(8):722–727. doi: 10.1080/13696998.2019.1600523
- Pershin SE, Tikhonova GI, Gorchakova TYu, Golubev NA. Features of morbidity and mortality from COVID-19 male and female population of the Russian Federation. In: III International Demographic Forum "Demography and Global Challenges". Voronezh, 2024. Р. 252–257. EDN: ODWCGF
- Chigrina VP, Khodakova OV, Tyufilin DS, et al. Analysis of the trend in the morbidity of the population of the Russian Federation considering the factors affecting the availability of general medical services. Health care of the Russian Federation. 2023;67(4):275–283. doi: 10.47470/0044-197X-2023-67-4-275-283 EDN: JQGEXM
- Radchenko OI, Knni YuA. Incidence of diseases of the genitourinary system in the period of COVID-19 pandemic in working-age population of Tatarstan Republic. Bulletin of the Ivanovo State Medical Academy. 2022;27(2):5–11. doi: 10.52246/1606-8157_2022_27_2_5 EDN: MHOBEQ
- Dautbaev DG, Sharafutdinov MA, Ahmadullina GH, Halfin RM. Dynamics of general and primary morbidity of the population with diseases of the digestive organs in the Republic of Bashkortostan for 2014–2021. Current Problems of Health Care and Medical Statistics. 2024;(1):400–418. doi: 10.24412/2312-2935-2024-1-400-418 EDN: LSZAXV
- Son IM, Starodubov VI, Manoshkina EM, Stupak VS. Trends in morbidity and in-hospital mortality from cardiovascular diseases during COVID-19 pandemic. Russian Journal of Preventive Medicine and Public Health. 2021;24(11):7–14. doi: 10.17116/profmed2021241117 EDN: RKXHJU
- Blinova TV, Vyalshina AA, Nozhkina IA. Gender variations in elf-preserving behavior during the covid-19 pandemic among the students in Saratov. Ekologiya cheloveka (Human Ecology). 2021;28(9):55–63. doi: 10.33396/1728-0869-2021-9-55-63 EDN: GLCFOM
Дополнительные файлы
