Building [dis]trust in COVID discourses

Full Text

ВВЕДЕНИЕ

Динамика развития пандемии породила недоверие к системе здравоохранения, которое, в частности, выражалось в скептическом отношении к возможностям медицины и различным профилактическим мерам, включая вакцинацию. Произошло заметное усиление конспирологических теорий, в том числе о происхождении пандемии, что в свою очередь повлияло на практики в отношении собственного здоровья и последующую приверженность вакцинации [1]. Ряд современных работ [2–4], анализирующих особенности развития пандемии, фокусируются на исследовании дискурсов отрицания роли лекарств и вакцин, а также отрицания смертельной опасности вируса и на обсуждении теорий заговора, представленных в интернете. Вводимые властями повсеместно меры ограничений в период пандемии спровоцировали глобальные дискуссии о границах государственного контроля за гражданами и их перемещением. Последующее вслед за этим создание вакцин от COVID-19 и старт прививочной кампании вывели на новый виток дискуссию между сторонниками и противниками прививок. Это привело к формированию дискурсов [не]доверия мерам против распространения коронавирусной инфекции и к вакцинированию как одному из основных способов профилактики.

Маркёры [не]готовности прививаться, равно как и соблюдать необходимые меры предосторожности, выступают ключевыми признаками [не]доверия к государственной биополитике. В свою очередь различные протестные активности демонстрируют то, как сами люди стараются модифицировать биополитику, к которой относится дисциплинирование телесных практик и принудительная вакцинация [5, 6]. Меры государства по борьбе с пандемией, наиболее ярко проявившиеся в виде локдаунов и режимов самоизоляций разной степени жёсткости, требований носить маски, а впоследствии вакцинироваться, представляют собой классический концепт биополитики в понимании М. Фуко, когда государство пытается добиться, чтобы все граждане вели себя определённым образом [7]. В ответ на это возникает сопротивление, формируются различные дискурсы, площадкой для которых в современном обществе зачастую становятся социальные сети и масс-медиа. Несмотря на то, что Россия одной из первых в мире начала кампанию по вакцинации, приверженность граждан вакцинации оказалась невысокой с самого начала¹. Регулярно вспыхивали скандалы, связанные с покупкой прививочных сертификатов², и по состоянию на май 2022 года было возбуждено 1101 уголовное дело о продаже фиктивных сертификатов³. Нашлось немало желающих как сымитировать прививку и получить заветный QR-код, так и купить фальшивый сертификат. Очевидно, что подобные тактики продиктованы низким доверием к вакцинации. В связи с этим нам кажется интересным рассмотреть, как именно дискурсивно формируется [не]доверие в контексте принятой государством линии биополитики, ориентированной на ограничения и массовую профилактическую вакцинацию.

И если на сегодняшний день присутствует определённый пул исследований, посвящённых изучению радикальных ковид-диссидентов и в целом ковид-диссидентства, то дискурсы, производимые рядовым пользователям социальных сетей о пандемии, пока изучены мало [8, 9].

Цель. Выявить и проанализировать существующие дискурсы о биополитических мерах властей.

Это обусловило фокус нашего исследовательского интереса, который оказался направлен не на специальные сообщества, например противников вакцинации или ковид-диссидентов, где присутствуют чётко очерченные и структурированные границы, а на популярный официальный информационный паблик, к которому имеет доступ неограниченный круг интернет-пользователей и который специализируется на предоставлении информации. Наш основной исследовательский вопрос: как дискурсивно формируется [не]доверие к биополитике у пользователей социальных сетей в период пандемии.

МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ

В настоящей статье мы ориентируемся на определение власти, предложенное М. Фуко. Согласно ему, власть есть множественные отношения сил, которые в контексте настоящего исследования действуют между официальными представителями, репрезентирующими свои позиции через запреты и ограничения в паблике, и группой пользователей, над телами которых реализуется попытка контроля через вводимые ограничения. «…Власть приходит снизу; это значит, что в основании отношений власти… не существует никакой бинарной и глобальной оппозиции между господствующими и теми, над кем господствуют… скорее следует предположить, что множественные отношения силы, которые… действуют в аппаратах производства, в семье, в ограниченных группах, в институтах, служат опорой для обширных последствий расщепления, которые пронизывают все целое социального тела» [10]. Как отмечает М. Фуко, все положения, созданные властью в социуме, включают в себя и методики развития властного контроля, и способы сопротивления создаваемым ею ограничениям.

Доверие рассматривается в нашем исследовании преимущественно в контексте парадигмы постмодерна, поскольку само конструирование связано с представлениями о постоянных взаимодействиях между различными субъектами и распространяется на сферу межличностных и институциональных коммуникаций [11, 12]. Таким образом, мы рассматриваем конструирование как ключевой процесс появления и развития дискурса, который обусловлен постоянными взаимодействиями между институтом власти и индивидами в рамках различных предупреждений, объявлений и ограничений, транслируемых через СМИ (в настоящем исследовании — через официальную страницу Правительства Петербурга Вконтакте (https://vk.com/spb). Это позволяет рассмотреть специфику дискурса и коммуникации, проанализировать, как происходит конструирование [не]доверия, исходя из постоянного взаимодействия субъектов с информацией, поступающей напрямую от институтов власти.

Понятие дисциплинирования телесных практик связано с идей М. Фуко, в рамках которой тело рассматривается как объект дисциплины [13, 14]. Телесные практики, отмечает М. Фуко, в любом обществе становятся объектами «тисков власти», в рамках которых происходит принуждение и навязывание определённого типа телесного поведения [15]. Именно через дисциплинирование, которое понимается М. Фуко как структурирование и принуждение тел, через те или иные властные дискурсы происходит создание сложных коммуникативных связей между людьми и институтами, нацеленных на работу единой и эффективной машины. Механизмы дисциплинирования связаны с особенностями властных дискурсов.

В статье использовано понятие «дискурс», так как мы рассматриваем в первую очередь то, как пользователи социальных сетей через сообщения в правительственном паблике реагируют на информацию об ограничениях. Нарративы, представленные в исследовании, есть составные части дискурса. При этом сам дискурс — это совокупность многих нарративов, он не что иное, как набор мнений о той или иной проблеме, репрезентируемой в сообщениях участников паблика [16]. Мы рассматриваем дискурс, ориентируясь преимущественно на концептуализацию, предложенную М. Фуко, в рамках которой это понятие рассматривается в качестве дискурсивных практик [10, 17, 18]. Исходя из концепции М. Фуко, мы анализируем в первую очередь следующие структурные компоненты дискурса: его тематику; обсуждение темы, связанной с конкретной проблемой и субъектом. В данном случае мы рассматриваем специфику дискурсов [не]доверия.

Социологические исследования доверия в обществе, как правило, посвящены структурным факторам. Кризисы доверия обыкновенно происходят вследствие социальной напряжённости и структурной неопределённости. Следствием кризиса доверия обычно выступает дефицит, который приводит к тому, что индивиды, как и сами группы, стараются выработать стратегии снижения рисков и угроз для своей жизни и своего здоровья [19–21].

Условия развития социальной реальности в современном мире таковы, что налаживание доверительного обмена и доверительных отношений выступает её неотъемлемой частью. Особую значимость приобретают культурные различия в проявлении доверия: страны различаются между собой его уровнем. К примеру, в странах с высоким уровнем доверия, таких как США, Япония и Германия, люди изначально склонны доверять другим, в том числе социальным институтам и официально распространяемой информации. В странах с низким уровнем доверия, таких как Россия, страны Центральной, Восточной Европы и Южной Америки, люди в большинстве своём не привыкли доверять, поэтому любая новая информация, как правило, ставится здесь под сомнение, и только после её проверки индивиды решают, доверять ей или нет [22, 23]. Одним из важнейших структурных компонентов исследований доверия выступает изучение коммуникации и складывающихся коммуникативных систем в контексте доверия или недоверия [24, 25]. В рамках настоящей статьи мы используем подход, который подразумевает, что доверие выступает «социальной смазкой», которая в свою очередь позволяет индивидам ожидать проявления заботы о себе и действий от других людей и/или социальных институтов [26, 27]. В том случае, когда этого не происходит, утрачиваются коммуникативные цепочки отношений и происходит кризис доверия, который может быть выражен по-разному. В данной статье нас интересует форма репрезентации доверия и недоверия в процессе невербальной коммуникации в социальных сетях.

Рассматривая особенности развития пандемии COVID-19 и различные её сценарии, следует обратиться к выделенным М. Фуко социально-политическим моделям, которые теоретик рассматривает на примере эпидемий, существовавших в Европе. М. Фуко выделяет две модели, которые характерны для различных типов обществ: «модель исключения прокажённых» и модель «включения замученных» [28]. В эпоху модерна выработался механизм предотвращения инфекции. И если борьба с проказой требовала исключения заражённого и его изоляции, то в борьбе с чумой использовали иной дисциплинарный механизм, в большей степени характерный для эпидемий в современном обществе и связанный с тем, что частью государственной политики регулирования эпидемии становятся не только жертвы самой чумы, но и население в целом [29, 30]. Именно такой дисциплинарный механизм М. Фуко рассматривает как основной, структурный для биополитики общества модерна и связанный с тем, что в большинстве современных обществ возникает не модель исключения «заражённых тел» из социальной жизни, а наоборот, модель интегрированности «девиантов» в общую продуктивность тел, которая достигается посредством создания вакцин и лекарств. Именно это способствует распространению строго трудового и политического администрирования при лечении различных эпидемий, которые возникают в современных обществах [31]. Использование концепта биополитики позволяет эпистемологически обосновать особенности властного дискурса и его влияние на людей в периоды пандемии и в периоды вспышек эпидемий, когда со стороны государственных институтов конструируется новый контроль над людьми [32].

М. Фуко отмечает, что власть — главный ключевой элемент биополитики — есть сеть неизменно напряжённых и активных отношений, а не привилегия, которой обладают некоторые индивиды [15]. Второй уровень, как правило, реализуется за счёт ресурсов, которые существуют за пределами сети, и, как правило, на данном уровне значимую роль в создании сопротивления играют индивидуальные возможности и возможности конкретной группы. Важным ресурсом для второго уровня выступает производство дискурса, который создаёт новые протестные формы и служит своеобразным «топливом» в противостоянии принятым дисциплинарным практикам биополитики [33].

В настоящем исследовании мы понимаем концепт биополитики как набор действий государственных институтов и СМИ, направленных на принуждение людей к подчинению ограничениям и соблюдению рекомендаций, сводящихся главным образом к ношению масок, дистанционным работе и обучению, а также вакцинированию. В рамках рассмотрения биополитики нам интересны ответные дискурсы, которые конструируются и определяются через [не]доверие к мерам, предлагаемым властями, и выражены в комментариях пользователей в официальном правительственном паблике.

Исследования показывают, что именно уровень доверия — ключевая характеристика готовности личности участвовать в предотвращении глобальных рисков и их негативных последствий. Низкий уровень доверия способствует слабой сплочённости общества и, как следствие, выступает формой появления стресса и неопределённости у людей, что негативно сказывается на общих психологических состояниях, в особенности в период пандемии COVID-19 [34]. Объектом нашего исследования выступают комментарии участников к публикациям (так или иначе относящимся к пандемии) на официальной странице Правительства Санкт-Петербурга в социальной сети «ВКонтакте». Основная функция данного паблика — это обзор новостей, событий и открытые обсуждения различных проблем. ВКонтакте, будучи наиболее популярной социальной сетью в России, имеет разнообразную по возрасту аудиторию, и, следовательно, участвовать в обсуждениях и комментировать здесь, в особенности в официальных правительственных пабликах, могут люди разного возраста с различным профессиональным бэкграундом. Социальная сеть в данном случае рассматривается нами как пространство презентации мнений и оценок граждан относительно мер, связанных с пандемией и вакцинацией. Выбор Санкт-Петербурга обусловлен тем, что, во-первых, это крупный город федерального значения, с активной интернет-аудиторией и широкой представленностью местных органов государственной власти в социальных сетях; во-вторых, уровень заболеваемости и смертности от COVID-19 в Санкт-Петербурге был одним из самых высоких в стране (а заметную часть пандемии Петербург занимал первое место по смертности). Это позволяло предположить активную реакцию и вовлечённость в проблему пользователей социальных сетей, учитывая и то, что общее количество подписчиков группы составляло на момент исследования более 400 тыс. человек. Кроме того, коммуникация в паблике устроена таким образом, что нередко на вопросы пользователей даётся ответ с официальных страниц различных ведомств в зависимости от профиля вопроса (комитета по здравоохранению, комитета по вопросам законности и правопорядка, комитета по труду и занятости и т.д.). Период, интересующий нас в рамках исследования, составляет год: с 01.01.2021 по 01.01.2022. Массовая вакцинация началась в январе 2021 года, и анализ в пределах года позволяет проследить формирование пандемийных дискурсов, включив туда важную тему вакцинации. Были выбраны все посты, так или иначе связанные с пандемией, т.е. посвящённые различным ковидным ограничениям, вакцинации от коронавируса, дистанционному обучению, статистике по заболеваемости и т.п. Выборка составила 62 поста с комментариями (порядка нескольких тысяч). Все отобранные публикации были распределены по четырём тематическим блокам: 1) вакцинация (21 публикация); 2) ограничения в разных сферах в связи с пандемией (21 публикация); 3) работа медицинских служб (12 публикаций); 4) заболеваемость COVID-19 (8 публикаций).

Первый шаг анализа реализовали с помощью программы AntConc, которая на сегодняшний день является одним из немногих бесплатных и доступных для использования исследователями инструментов [35]. В качестве ключевых слов выбрали наиболее часто встречающиеся в комментариях, для этого был выполнен частотный анализ словоупотребления. Слова были отобраны из первых 300 наиболее встречающихся с учётом всех 4 тематических направлений публикаций: вакцинация, вакцины, человек, прививка, антитела, ковид, комитет, здравоохранение, болезни, привитые, ограничения, врач, иммунитет, здоровье, тест, надежда, болеют, ПЦР, «Спутник», правительство, меры, право, маски, метро, поликлиника, данные, количество. Программа также позволила проанализировать различные контексты использования ключевых слов.

На следующем шаге при контент-анализе текстовых комментариев мы уделяли особое внимание формулировкам, которые использовали комментаторы для вопросов и выражения своих реакций и мнений, в первую очередь по поводу разных ограничений и вакцинации, а также любых других новостей, так или иначе связанных с пандемией.

РЕЗУЛЬТАТЫ

Все публикации, касающиеся пандемии, вызывали живой отклик и подробные дискуссии у пользователей. Поскольку ключевой для нас является концепция доверия, то при анализе комментариев и выделении дискурсов мы ориентировались на то, как формулируют свои мнения/оценки/реакции пользователи по поводу разных направлений действий властей — ограничений, вакцинации, организации работы лечебных учреждений, информирования о пандемии. Анализируя контексты употребления ключевых слов, мы выделили несколько дискурсов, выстраивающих отличные друг от друга оппозиции в вопросах [не]доверия государственной биополитике.

Выделяя разные дискурсы, мы хотим отметить, что высказывания в рамках одного дискурса по какому-то из направлений биополитики вовсе не означают, что по другому направлению пользователь будет придерживаться такого же мнения. Восприятие и суждения в реальности более сложны и нередко носят синтетический характер. Так, человек поддерживающий вакцинацию, может отрицать необходимость носить маски. Или, например, пользователь, выступающий за дистанционный режим работы и обучения, одновременно может быть противником масочного режима в метро. Таким образом, мы выделяем дискурсы, не претендуя на то, что каждый пользователь может быть однозначно записан в приверженцы одного из них. Оценка и отношение к разным антиковидным мерам могут отличаться, вследствие чего пользователь может конструировать и воспроизводить разные дискурсы.

Дискурс несогласия

Данный дискурс построен на критике, несогласии, а иногда полном отрицании мер биополитики в области COVID-19. В основе дискурса лежит недоверие разной степени выраженности, направленное в адрес властей. Коммуникация в рамках этого дискурса происходит активно как между пользователями, так и между пользователями и властными институциями, но основным адресатом несогласия являются, как правило, органы власти.

Анализ показал, что ответы органов власти строятся по абсолютно одинаковым «лекалам», в которых содержится аргументация о необходимости существующих мер в виде ссылки на конкретный нормативный акт (то или иное ковидное постановление). Никаких иных аргументов в шаблонных ответах органов власти, выраженных в категориях заботы/уязвимости/эпидимеологической необходимости, нам встретить не удалось. Ниже мы приведём несколько примеров. Например, меры, связанные с закрытием фуд-кортов, критиковались пользователями как нелогичные на фоне работающих бассейнов:

[id****]⁴ Аквапарки закрыты, а бассейны открыты. Странно.; Когда откроют фаст-фуд???]

[Ответ] Здравствуйте! Установленные 121 постановлением ограничения для фуд-кортов, фуд-плейсов и расположенных в торговых центрах предприятий общественного питания продолжают действовать до 31 января. Решение о снятии или продлении действия ограничений будет приниматься с учётом текущей ситуации и с учётом позиции Роспотребнадзора.

Необходимость удалённой работы для работников 65+ также воспринималась болезненно, а аргумент в ответе сводился к отсылке на очередное постановление:

[id****] А что насчёт вынужденной обязательной удалённой работы граждан 65+?[ не надо никому указывать, Что делать...; они как-нибудь сами разберутся, что им делать.

[Ответ] Здравствуйте, Юлия! Вам отвечают из Комитета по труду и занятости населения Санкт-Петербурга. В соответствии с постановлением Правительства Санкт-Петербурга от 13.03.2020 № 121 необходимость для организаций [индивидуальных предпринимателей] обеспечить перевод на дистанционный режим работы работников [исполнителей по гражданско-правовым договорам] в возрасте старше 65 лет, а также работников [исполнителей по гражданско-правовым договорам], имеющих хронические заболевания, сохраняется по 31 января 2021 года.].

Широко обсуждаемый масочный режим также подвергался большой критике пользователей. Формулировки, касающиеся ношения масок, часто были негативными: «маски не работают», «маски не защищают», «маски бесполезны».

Порой отрицание и несогласие с мерами носит пассивный характер: так, несмотря на критику дистанционного образования, родители вынуждены были пользоваться этим форматом, поскольку выбора не было.

В некоторых случаях отрицанию подвергаются не просто конкретные меры, а непосредственно опасность пандемии и, следовательно, необходимость ей противостоять. Противники вакцинации активно приводят свои аргументы даже в условиях модерации, предлагают отправить ссылки, доказывающие, по их мнению, вред вакцинации, в личные сообщения и убеждают других пользователей прислушаться:

[id******] …я могу скинуть в лс. Тут ссылки запрещены [на те источники в которых размещаются документы и другие факты о побочках]. Только смысл вам доказывать вы все равно не поверите пока сами не прочувствуйте на себе […] Никто из врачей не признает что побочка пошла от вакцины, но к примеру после вакцин человек не может иметь детей. И это не спишут на это. Хотя из-за вакцины человек потерял репродуктивные способности, а так же получали другие болезни. Это в разных странах было и есть на протяжении многих лет.

Стоит также отметить, что не все пользователи готовы открыто критиковать или отрицать меры биополитики. Некоторые транслируют сомнения, приводят аргументы, ссылаются на разные источники и дискутируют друг с другом. Однако модель коммуникации с непосредственными проводниками мер биополитики — органами власти — выстроена таким образом, что не помогает преодолеть недоверие.

Таким образом, дискурс несогласия выражает недоверие и неготовность (в тех случаях, где это возможно) соблюдать предлагаемые меры. При этом палитра аргументов для несогласия с транслируемыми нормами биополитики довольно широка: от скепсиса в отношении противоречивости имеющихся мер (когда одни присутственные места работают, а другие с таким же скоплением людей — нет) до отсылок к конспирологическим теориям, сводящимся к пропаганде вреда и опасности вакцинации.

Дискурс сопротивления

Данный дискурс является продолжением предыдущего, он также транслирует несогласие с антиковидными мерами, но наряду с этим в нём выражается готовность противостоять действием там, где это возможно. Большое возмущение у пользователей вызвали меры обязательной вакцинации, введения QR-кодов и ограничения в передвижении. Аргументация зачастую строится в категориях права — пользователи используют такие конструкции: «права нарушаются», «право выбора», «право на передвижение», «право требовать», «права задерживать», «право вводить QR-коды», «права граждан», «права, закреплённые в конституции». Например:

[id****] Видно кому то правда не по вкусу. Так вот я повторюсь. Со 2 августа отстраняют от работы. Даже тех, кто на больничном, те, кто имеют право на мед. отвод, тех, у кто ковидом месяц назад переболел. Мои комментарии вы можете удалять сколько хотите. Но весь народ Вы принудить не сможете! Мы будем отстаивать свои права.

Важно отметить, что простор для активного и легального сопротивления мерам биополитки невелик. Можно предположить, что на практике дискурсивное сопротивление найдет выражение в том, что пользователи будут изобретать тактики уклонения — не носить маску, не вакцинироваться, пытаться завладеть фальшивым QR-кодом и так далее.

Дискурс согласия (доверие)

В рамках этого дискурса пользователи демонстрируют согласие и в целом приверженность предлагаемым антиковидным мерам в различных направлениях — от ограничительных мер до вакцинации. Дискурс предполагает поддержку вакцинации, масочного режима, дистанционного обучения и т.п. Запрос к представителям власти с их стороны отсутствует, они скорее готовы поддержать и отстаивать экспертность власти в биополитических решениях, в том числе поддерживая модерацию непроверенных сообщений и «фейков»:

[id*****] …знаете, недавно хороший пост прочитал, как раз на эту тему фейков. Вот эта группа правительства и тут только проверенная информация, а те кто присылают видео или ссылки не понятные, конечно это удаляют, чтобы другие люди не поддавались панике [ведь много мнительных]. Так что ставить вакцину или нет, это только ваше решение. Вот скрин статьи, так что лучше проверить в нескольких источниках и желательно официальных.

Коммуникация в рамках этого дискурса строится, как правило, между пользователями, поскольку сторонники дискурса зачастую не просто демонстрируют собственную поддержку мер, но и пытаются убедить других, приводя различные аргументы. Аргументация в пользу вакцинации может выстраиваться как на пересказе собственного опыта и близких (я/мы привились), так и на внешних аргументах о необходимости коллективного иммунитета и т.п.:

[id*****] Как вы уже сделали вывод что вакцинация не победила вирус, еще в мире недостаточно привитых людей, чтобы делать такие выводы. Для достижения коллективного иммунитета, необходимо чтобы 90% людей имели антитела

Некоторые пользователи занимаются просвещением, объясняя принципы влияния вакцины на организм, и порой вступают в конфликт с активными представителями дискурсов несогласия и сопротивления, как в этом примере:

[id****] …а вас никто не просит делать прививку. Что вы так беспокоитесь, что люди сделают ее? Это личное дело каждого. Уже такие, как вы, доагитировались против прививок, что в 21 веке люди умирают от кори, туберкулеза и оспы. Мракобесы![…]

В данном случае пользователь частично берёт на себя функцию модерации, указывая на недопустимость антипрививочной агитации и приводя эмоциональные аргументы, касающиеся других заболеваний.

В вопросах дистанционного образования пользователи в рамках дискурса согласия транслируют тезисы о том, что дети заражают других членов семьи и являются переносчиками заразы, и поэтому лучше разобщить детские коллективы.

ОБСУЖДЕНИЕ

В рамках нашего исследования доверие выступает важной концептуальной категорией, которая связана с принятием или, наоборот, непринятием биополитики и противостоянием дисциплинарным мерам, а тем самым — с созданием протеста. Снижение доверия к власти и социальным институтам негативно влияет на сдерживание пандемии. В период кризисов доверие выступает важной формой для преодоления различных травмирующих факторов. Социологи медицины рассматривают сферу здравоохранения как сферу постоянных рисков и возможных кризисов доверия [36, 37]. Большинство исследователей доверия в социологии медицины анализируют его с позиций коммуникации и обмена (credible goods, что само по себе есть доверительные услуги, не проверяемые пациентами) [38–40]. Исследователи отмечают, что в классическом понимании доверия в социологии медицины существует две позиции: с одной стороны, налицо экспертность и монополия на неё со стороны врачей и медицинских работников, их неоспоримый авторитет; с другой — пациенты часто ставят под сомнение экспертность специалистов и отказываются доверять им, не принимая любые рекомендации и решения как истину в последней инстанции [41]. В рамках нашего исследования наглядно проявляются обе позиции — беспрекословного эксперта в лице власти, которая транслирует биополитические решения, основанные на текущем медицинском знании, и сомневающегося гражданина (пациента). Во взаимодействии этих позиций и формируются дискурсы [не]доверия, так или иначе отражающие реальные практики.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Анализ показал, что сформировалось три ключевых дискурса в ответ на биополитику, проводимую властями в период пандемии. Все выделенные в исследовании дискурсы представляют собой дискурсивную (мягкую) форму противостояния и принятия биополитики властей в период пандемии. Наиболее ярко в обсуждениях представлены дискурсы недоверия (обозначенные нами как несогласия и сопротивления), связанные с отрицанием (полным или частичным) предлагаемых мер и сомнениями в эффективности масочного режима, вакцинации, ограничений в режимах работы заведений и труда, дистанционных форм обучения. Именно в рамках дискурсов недоверия наиболее активно представлена коммуникация пользователей с органами власти, поскольку именно здесь, как правило, задаются наиболее тревожащие и острые вопросы и высказываются сомнения. При этом общение представителей различных властных институций с пользователями строится по одинаковым «лекалам»: в ответ на вопросы даются шаблонные отсылки к тому или иному нормативному акту, регулирующему данное ограничение. Такая модель коммуникации с непосредственными проводниками мер биополитики — органами власти — не помогает преодолеть недоверие и лишь усиливает ответное недовольство пользователей.

Наряду с этим в обсуждениях представлен и дискурс согласия (доверия), в котором более ярко выражена аргументация в пользу вакцинации и в гораздо меньшей степени — аргументы в пользу ношения масок и дистанционного обучения. Доверие связано с одобрением существующей биополитики и согласием с предлагаемыми профилактическими мерами.

Дискурсы недоверия (несогласия и сопротивления) и доверия (согласия) конфликтуют друг с другом, что выражается в дискуссиях и порой ожесточённых спорах между пользователями.

[Не]доверие в вопросах, касающихся телесности и здоровья, приводит к тому, что индивид делает выбор согласно сформированным у него представлениям — носить ли ему маску; делать ли прививку; изобретать ли тактики для избегания тех мер, которые расцениваются им как неэффективные, а иногда и вредные. Учитывая невысокую приверженность вакцинации, практически полное игнорирование масочного режима и возмущение QR-кодами, можно предположить, что дискурсивное несогласие и сопротивление проявляют себя в практиках. Дальнейшее продолжение исследования предполагает сопоставление дискурсивных практик с реальными.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО / ADDITIONAL INFORMATION

Вклад авторов: К.А. Галкин — постановка проблемы исследования, сбор и анализ данных, обзор литературы, сбор и анализ литературных источников, написание текста и редактирование статьи; О.А. Парфенова — постановка проблемы исследования, сбор и анализ данных, обзор литературы, сбор и анализ литературных источников, написание текста и редактирование статьи. Оба автора подтверждают соответствие своего авторства международным критериям ICMJE (оба автора внесли существенный вклад в разработку концепции, проведение исследования и подготовку статьи, прочли и одобрили финальную версию перед публикацией).

Authors’ contribution: K.A. Galkin — statement of the research problem, data collection and analysis, literature review, collection and analysis of literary sources, writing and editing the article; O.A. Parfenova — statement of the research problem, data collection and analysis, literature review, collection and analysis of literary sources, writing and editing the article. Both authors confirm that their authorship meets the international ICMJE criteria (both authors have made a significant contribution to the development of the concept, research and writing of the article, read and approved the final version before publication).

Источник финансирования. Авторы заявляют об отсутствии внешнего финансирования при проведении исследования.

Funding source. No external funding.

Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией настоящей статьи.

Competing interests. The authors declare that they have no competing interests.

 

¹ В итоге спустя более чем 1,5 года с момента старта вакцинации Россия занимает 101-е место в общем списке стран по проценту привитого населения (https://gogov.ru/covid-v-stats/world).

² См. например: «"Вместо руки колем в губку": короли фальшивых прививок раскрыли схему», MK.Ru. 27.06.2021. https://www.mk.ru/social/health/2021/06/27/vmesto-ruki-kolem-v-gubku-koroli-falshivykh-privivok-raskryli-skhemu.html?ysclid=l8wxzz4xhv127779942

³ «Не укольно: в России возбудили 1101 дело о продаже COVID-сертификатов». Известия, 13 мая 2022. https://iz.ru/1333543/natalia-bashlykova/ne-ukolno-v-rossii-vozbudili-1101-delo-o-prodazhe-covid-sertifikatov?ysclid=l8wy3nqq57494343586

⁴ Здесь и далее в цитатах орфография и пунктуация оригинала сохранены.

About the authors

Konstantin A. Galkin

Sociological Institute of the RAS — Branch of the Federal Center of Theoretical and Applied Sociology of the RAS

Email: Kgalkin1989@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-6403-6083

Cand. Sci. (Sociol.)

Russian Federation, 25/14 7-ya Krasnoarmeyskaya street, 190005 Saint Petersburg

Oksana A. Parfenova

Sociological Institute of the RAS — Branch of the Federal Center of Theoretical and Applied Sociology of the RAS

Author for correspondence.
Email: oparfenova2023@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0001-6187-7947
SPIN-code: 2444-2580

Cand. Sci. (Sociol.)

Russian Federation, 25/14 7-ya Krasnoarmeyskaya street, 190005 Saint Petersburg

References

Supplementary files